Найти и обезвредить
Шрифт:
Упустив Германа, комендант и Плоский решили отыграться на других. В один день они арестовали почти тридцать человек. В их числе — одну из самых активных подпольщиц учительницу Екатерину Ивановну Гришко. Ее сын Аркадий на этот раз избежал ареста. Но позже и он был схвачен, когда принес матери передачу.
Всех арестованных под усиленным конвоем на подводах отправили в Староминскую, где находилась гестаповская тюрьма. На одной из подвод бок о бок с теми, кого он выдал заодно с Германом, трясся теперь уже бывший помощник районного атамана Шумский. Расчетливому бухгалтеру будущее не сулило ничего хорошего. Его обвиняли в том, что он умышленно помог скрыться опасному партизану.
Все дальше на юго-восток пробирались Герман и Вишнякова. Еще несколько дней пути, и тогда можно было бы связываться с каким-либо
Германа убивать не спешили. Его привезли в Староминскую. В гестапо состоялась его последняя встреча с Шумским. Точнее, это была очная ставка.
— Знай, что к стенке тебя поставят, — пообещал ему Герман.
На допросах он больше не проронил ни слова. Его живое тело прижигали каленым железом, резали ножами, рвали щипцами. Герман молчал. Что придавало ему силы? О чем он думал, когда висел, распятый на дыбе? О своем партизанском отряде, о судьбах товарищей? Или же о семье, о жене и детях? О том, удалось ли им эвакуироваться?
К тому времени уже почти половины бойцов их отряда не было в живых. Многим выпало умереть на виселице. Жена с ребятишками (спасибо, помогли люди) прорвалась на не занятую врагом территорию. Но какой горькой ценой! Испуганная бомбежкой, оглохла их годовалая малышка дочь. Девочка так и не научилась говорить. Наверное, хорошо, что этого не узнал Герман. И так ему было очень тяжело сознавать, что сыну и дочери расти без отца.
Анатолия Афанасьевича, Екатерину Ивановну Гришко и ее сына замучили в гестаповском застенке. Они не дожили до прихода Красной Армии, до освобождения родной земли всего двух недель.
Герман оказался провидцем. Шумский не ушел от расплаты. Его разоблачили. Пришлось держать ответ за все преступления и Плоскому. Военный трибунал приговорил обоих предателей к расстрелу. В 1944 году приговор был приведен в исполнение.
Есть в старощербиновском парке братская могила со скромным обелиском. На лицевой стороне обелиска среди других фамилий стоит и это имя: Герман А. А. Ну а те, чьи фамилии застыли буквенной бронзой рядом? Разве не достойны они, чтобы тоже воскреснуть на страницах книг? Но то будут уже другие рассказы. А этот подошел к концу.
И тридцати лет не прожил Герман. Он не успел даже привыкнуть к звучанию своего имени рядом с отчеством. Но своими делами, несломленным мужеством кубанский чекист коммунист Анатолий Афанасьевич Герман завоевал почетное право — право учить других, как нужно жить.
Б. Владимиров
ВЫЗОВ
В ту октябрьскую темную ночь сорок второго года ему оставалось ориентироваться только по звукам погони. Уходя от нее, он брел, не разбирая дороги, напрямую через плавни, не зная, куда он движется и что его ждет впереди. Надо только, чтобы собачий лай был сзади… Когда лай пропадал, он, боясь заснуть на ходу или потерять сознание от голода, охлаждал лицо студеной болотной жижей, выжимал из нее на одеревеневший язык капли влаги.
Когда он наступил на что-то очень мягкое и зыбкое, мелькнула мысль, что угораздило в трясину. В прорвавшемся на секунду лунном свете блеснули железные пуговицы и белые кости. Одной ногой человек стоял на раздувшемся трупе фашиста… И тут же он увидел планшет — там могло находиться что-то полезное… Позже он не раз думал о том, что карты или приказы, если они там и лежали, наверное, устарели, ведь немцы наступали здесь летом. Да и кому их было сейчас передавать… Но в тот момент он, повинуясь чувству долга, нагнулся, чтобы прихватить находку. И сразу же отпрянул — за спиной раздалось грозное рычание. Круто обернулся. На него уставились пылающие злые глаза. Волк. Человек еле успел выставить навстречу руку с пистолетом. В нем был один патрон. Последний… Промазать — разорвет зверюга. Нажал на спуск…
Поднимаясь с земли, оперся на прокушенную руку, и пронзительная боль лишила его сознания…
Очнувшись, еще ничего не увидев и не услышав, человек почувствовал что-то неладное. Рука дернулась к тому
И тут он услышал дикий хохот. Ржали сыто, громко над его беспомощностью. Гнев и досада бросили его тело вверх, он попытался одним махом, как умел раньше, вскочить на ноги. Но был сбит ударом сапога в висок.
— Ну что, Галясов, допартизанился? Вставай. И без дураков…
«Из личного дела майора госбезопасности Галясова А. В.
Майор Галясов Александр Васильевич родился в 1902 году в г. Москве. Сын рабочего, погибшего в первую мировую войну. Галясов начал свою трудовую деятельность с 13-летнего возраста. С 1915 по 1919 год он работал библиотекарем общедоступной библиотеки г. Москвы. С 1919 по 1925 год — в советских и партийных органах Московской области. В 1920 году вступил в члены РКП(б).
В 1924 году Галясов был направлен партийными органами на оперативную работу в органы государственной безопасности, где прослужил до конца своей жизни от пом. уполномоченного особого отдела 1-й Туркменской дивизии до начальника Приморско-Ахтарского РО НКВД по Краснодарскому краю.
В органах госбезопасности Кубани Галясов работал с 1935 года. Будучи опытным чекистом, он умело проводил оперативные мероприятия, проявляя при этом личную инициативу и настойчивость. У сослуживцев пользовался авторитетом и уважением.
Великая Отечественная война застала Галясова в должности начальника Приморско-Ахтарского РО НКВД. Он стал одним из руководителей Приморско-Ахтарского партизанского отряда, действовавшего в тылу противника в Приазовских плавнях.
Фашисты, узнав о существовании отряда, прочесали плавни, но не нашли партизан. Во второй раз отрядом немцев и полицейских они были обнаружены. Начальник полиции предложил сдаваться, обещал не преследовать. Партизаны в ответ открыли огонь, и каратели отступили.
Вскоре фашисты и их приспешники разгромили партизанскую продовольственную базу. Истощенные от голода, продолжая оказывать сопротивление врагу, партизаны рассеялись в плавнях. У Галясова кончились боеприпасы…»
— Так что, спрашиваю, допартизанился? Ты моего брата отправил в Сибирь, а я тебя сошлю на тот свет… Что, не узнаешь меня? Это я, Савчук, начальник полиции станицы Гривенской.
— Не горячись, Петро, — другой полицай встал перед Савчуком. — Не у тебя одного счет с этой падлой.
Савчук матюкнулся, опустил винтовку, но от Галясова не отошел. Жадные глаза обыскивали лежащего в луже крови человека, остановились на наручных часах.
— Снимай, твое времечко кончилось.
Галясов поджал руку, но Савчук навалился на нее коленями, расстегнул ремешок.
— Ишь, позолоченные. И написано что-то… «В ознаменование десятой годовщины ВЧК. За преданность делу пролетарской революции. 1928 год». Такую вещь изгадили… Ладно, на подарочек сойдет… А ну, ребята, держите его крепче…
Через минуту довольный Савчук уже притопывал в сапогах, которые стащил с чекиста.
— Надо же! Как раз. А помнится, говорил, что мы с тобой разные люди…
Тряслась по ухабам подвода. Каждая рытвина отзывалась в голове всплесками оглушающей боли. В сознании вспыхивали и гасли картины последних дней. Вот смыкаются за спинами его товарищей камыши — это рассредоточивается отряд после разгрома продбазы и приказа впредь действовать малыми группами. Никто не сказал «прощайте», все говорили «до свидания»… Вот подрывается на мине грузовик, забитый фашистами… Вот трое полицейских ведут по тропинке связанную женщину. Приближаются к засаде, и он, Галясов, узнает в женщине медсестру Сашу Ковалеву. Почти в упор из револьвера он расстреливает двоих конвоиров. Третий пятится, прикрылся телом партизанки, приставил пистолет к ее виску, вопит, что отпустит ее, если ему сохранят жизнь. Галясов дал слово, у него не было другого выхода: вся засада — это он один, в пистолете — последний патрон… А через день Саша оступилась, упала в болото, ее и затянуло. Ни звука не издала, помнила, что рядом цепь карателей. Он оглянулся на всплеск воды, а там только пузыри… А вот на него летит вспененная волчья пасть. И снова уходят в плавни товарищи, обнимаются и — «до свидания». Кто из них схвачен? Кто остался в плавнях? Что каратели знают об их отряде?