Найти себя. Трилогия
Шрифт:
Пьяная компания единогласно поддержала планы мага в отношении некой госпожи Конкорсии. Судя по всему, они были готовы одобрить любое предложение мага без раздумий.
– Сколько ты просишь за него, торговец?
– Раб будет продан с аукциона сегодня вечером, господин. Начальная цена пять золотых.
– Не слишком ли много за раба, пусть и светловолосого? Больно уж он тощий и лицо какое-то неживое. Не болен ли чем? – засомневался покупатель.
– Здоров, как акула, никакая хворь этого раба не берет.
– Склонен ли к побегу? Я гляжу, спина у него чересчур разукрашена.
– Что до спины, уважаемый, так это прежний хозяин чудил, а сам-то раб смирный, никогда не убегал, –
– Ну, хорошо, – маг внезапно утратил весь интерес к рабу, – А не пойти ли нам, друзья, в кабак? От жажды у меня совершенно пересохло в горле.
Следующего покупателя Сомов без содрогания вспоминать не мог. Толстый лоснящийся орк с жирными часто облизываемыми губами и неприятными маслеными глазами, которыми он долго разглядывал человека со всех сторон. Особое пристальное внимание орк уделил половому органу, который не только осмотрел, но и ощупал сальными пальцами. Спина Виктора, изуродованная плетьми и ставшая от загрубевших шрамов твердой и похожей на панцирь черепахи, вызвала у орка нездоровую восхищенную реакцию. Пришлось не только открывать рот, показывать язык и зубы, но даже наклоняться, раздвигать ягодицы и стоять в такой унизительной позе достаточно долго, пока покупатель не насладился зрелищем. Покрывшись холодным потом, студент с ужасом понял, для каких целей его собираются купить и использовать. Он испытал глубочайший шок и на некоторое время полностью потерял связь с действительностью, ничего не видя и не слыша. Казалось, хуже того, что с ним происходило в этом мире, уже и быть не могло, но судьба приготовила еще один чудовищный сюрприз – стать сексуальной игрушкой для орка-извращенца. Виктор справился с паникой, подавив ее спасительной ненавистью. Убью, подумал он с холодной решимостью, выдержу все и убью при первом возможном случае.
Зал аукциона представлял собой амфитеатр, накрытый сверху велариумом – огромным тентом от солнца, имел десяток ярусов из каменных лавок для покупателей и основную площадку, где стояли рабы. Объявлял товар аукционист, называл имя раба, возраст, физические данные, расхваливал достоинства и принимал ставки. Его ассистенты выдергивали очередного невольника, выводили в центр амфитеатра, а потом в стороне оформляли завершение сделки. Народу было много, но торговались, как правило, всего несколько человек. Среди покупателей и зрителей Виктор заметил в первом ряду мерзкого толстого орка и уже совершенного пьяного мага с единственным оставшимся на ногах товарищем. Ярусом выше Сомов с затаенной радостью увидел знакомого немногословного гнома и сжал кулаки на счастье. На последнем ряду нарисовалась морда Геора.
Торговля шла быстро, рабы один за другим получали новых хозяев и покидали амфитеатр. Цены на живой товар колебались от семи до десяти золотых. Лишь за одного коренастого гнома с фигурой Шварценеггера завязалась оживленная торговля с повышением ставок, и он был продан за рекордную сумму в пятнадцать золотых. Когда настала очередь Сомова, с него сорвали одежду, вывели голого в центр амфитеатра и на нем сошлись сотни оценивающих глаз. Начали с пяти золотых, прибавляя по золотому. На ставке в двенадцать золотых из конкурирующих покупателей остались только трое: гном, пьяный маг и толстый орк. Никто из них не собирался уступать друг другу, и зрители аукциона оживились, наблюдая за битвой кошельков. Когда гном несколько напряженно произнес «шестнадцать золотых» присутствующие ахнули, а Виктор замер.
– Семнадцать золотых, – вылез с предложением пьяный маг, вырываясь из рук своего товарища, пытающегося удержать его от непомерно высоких ставок.
Хмурый гном встал и молча вышел из амфитеатра. У Виктора опустились руки и разжались кулаки – ну вот и все. Являлся ли этот гном посланником Хэка, Сомову не суждено было узнать.
– Восемнадцать, – взвизгнул толстый орк, и Виктору стало совсем муторно на душе.
На лавке, где сидел маг с приятелем, шла борьба. Вырывающегося мага хватали за одежду и что-то ему втолковывали, а он отбивался и часто упоминал госпожу Конкорсию. Победила магия. Маг встал, и слегка покачиваясь громко провозгласил:
– Девятнадцать золотых! – и с гордым видом посмотрел сначала на своего расстроенного приятеля, а потом перевел победоносный взгляд на орка.
– Девятнадцать с половиной, – неуверенно выдавил из себя толстый орк.
Тогда маг подошел к конкуренту и, глядя на него сверху вниз рявкнул:
– Двадцать! – и явно куражась, продолжил, будто считал: – Двадцать один, двадцать два, продано!
– Номер семнадцать продан господину Преану за двадцать два золотых! Продано! – эхом откликнулся аукционист, и Виктора быстро оттащили в сторону.
Там уже со звоном отсчитывались золотые монеты, поскрипывая перьями, подписывались бумаги и мелькала морда необычайно довольного Геора. К плечу Сомова приложили магический амулет, который бесследно уничтожил старую запись и выжег новые иероглифы: «Раб Вик Седой, хозяин Эргис Преан, город Макабр, год зеленой змеи».
После аукциона все естественно направились в кабак, отпраздновать «удачную» покупку и отметить победу Эргиса. Пока кабак гудел от разошедшегося мага, купленный раб сидел на улице возле кухни. Прислонившись спиной к стене, он слушал пьяные крики и смотрел на город, погружающийся в ночь. Никто студента не охранял, и можно было спокойно встать и уйти. Вот только куда пойдешь в незнакомом городе с оковами на ногах и клеймом раба на плече? Полная пожилая кухарка орчанка заметив глубоко несчастного раба, неожиданно вынесла ему кусок настоящей хлебной лепешки.
– Спасибо, госпожа, – искренне и горячо поблагодарил ее Виктор.
Он жадно впился зубами в хлеб и замычал от наслаждения. Бывшему студенту казалось, что ничего вкуснее в своей жизни он не ел, чем эта черствая соленая лепешка. Кухарка молча посмотрела, как он ест, покачала головой, вдохнула и ушла обратно на кухню.
Веселье в кабаке закончилось, и маг с приятелем, поддерживая друг друга, вывалились на улицу. Подъехал извозчик. Господа сели на пассажирские места, рабу указали на козлы рядом с орком извозчиком, и коляска направились в порт. Там их встретил нетерпеливо расхаживающий по пирсу молодой морской офицер и несколько матросов у широкой четырехвесельной шлюпки.
– Господин Преан, – едва сдерживая гнев, начал выговаривать офицер, – вы заставили нас ждать более пяти часов. Это просто возмутительно так поступать! Ни я, ни мои матросы даже не ужинали.
– Но-но-но! – пригрозил пальцем господин Преан и засопел не в силах сказать что-либо членораздельное, а потом махнул рукой – в путь.
Когда Сомов полез в лодку вслед за остальными, его властно остановил офицер:
– Стоять! Куда прешь? Кто таков?
Сомова посмотрел на хозяина, ожидая поддержки, но тот уже сладко посапывал сидя в шлюпке. На выручку рабу попытался прийти приятель мага.
– Это самый дорогой раб в мире, – заплетающимся языком пояснил он.
– И? – офицер ожидал дальнейших разъяснений.
Но приятель мага видимо был уже на пределе своих интеллектуальных возможностей.
– И все! – лаконично закончил он, развернулся, и с трудом удерживая равновесие, запетлял к извозчику.
Раб, приученный к тому, что его слово последнее, решил, что настала его очередь говорить. Не зная языка, Витя не понял ни слова из прозвучавших диалогов, но примерно догадывался, почему его не пускают в лодку.