Назад дороги нет
Шрифт:
Придурок, однозначно. А ведь его люди боятся, а он самый настоящий идиот.
— С тобой забыл посоветоваться.
— Ну-ну, — хмыкает Карл.
Вот тебе и “ну-ну”, мудрая белая птица. Но в голове бьётся мысль, что, уезжая, обязательно заберу Асю с собой. Ибо нехер.
18. Викинг
— Ты задумчивый, — замечает Ася, протягивая мне чашку чая. — Что-то случилось?
Отмахиваюсь и делаю большой глоток ароматного горячего напитка, вкус которого почти забыл, предпочитая другие напитки, более… будоражащие воображения и кровь. Ася недоверчиво
— Всё нормально, не парься. Просто нужно было решить несколько важных вопросов.
Всё равно ведь не верит. Вон мрачная какая, губы сжала в тонкую нитку и ещё пальцами по столику постукивает, размышляет.
— Это с твоим другом связано? Который в больнице, да?
Ты смотри, одни экстрасенсы кругом, не спрятаться.
— Да, с ним.
А толку на жопе кататься, если она и так до всего сама догадалась? Ну, не обрыблюсь, если поделюсь. Слегка.
— Всё так сложно?
— Достаточно, — пожимаю плечами и одним махом допиваю чай. Ставлю чашку на столик в беседке, которую оккупировали сразу после моего возвращения, а Ася тянется за бисквитным пирожным с пышной шапкой взбитого белка сверху. Откусывает, а крем пачкает нос. Смеётся, запрокинув голову, а меня жуткий прилив безотчётной нежности затапливает. — Не вникай, я сам пока ничего там не понимаю.
Тянусь и слизываю сладкий крем с её кожи, а Ася жмурится, словно кошка, довольная и счастливая. Чёрт меня дери, я ведь почти забыл, как греет чужое счастье, а может быть, и не знал никогда.
Всегда что-то бывает в этой жизни впервые, и эти знания я получать совсем не возражаю.
— Ты лучше скажи, муженёк твой больше не приходил?
Фыркает и смеётся:
— Нет, хвала богу. А пришёл бы, снова бы его отлупила, он меня знает.
Мгновение смотрю на неё, но не выдерживаю и смеюсь.
— Ты его била, что ли?
Отводит взгляд, откладывает в сторону недоеденное пирожное и говорит, гордо вздёрнув подбородок:
— Да, один раз. Когда с другой бабой его застукала. Как раз… как раз после того как мы… ну, познакомились.
Ох, ты ж етижи пасатижи.
— Так он мало того, что клоп придурочный, так ещё и кобель.
— Как оказалось.
Пожимает плечами, мол, ничего особенного, хотя кому как не мне знать, насколько чужая измена больно бьёт в самое сердце. Даже, если любовь уже прошла, это всё равно больно до чёртиков.
— Предупреждаю: если сунется ещё раз, точно живой не уйдёт. И я не шучу.
Внимательно смотрит на меня, сощурив глаза, а меня до костей этот взгляд пронимает.
— Ты бы, правда, мог его убить?
— Да, — отвечаю, не задумываясь, а Ася продолжает смотреть на меня, о чём-то размышляя. — Ты же говорила, что я хороший человек, помнишь?
— Конечно, помню, слава богу, склероза ещё нет.
— Ну вот, как-то так.
Ставит чашку на стол рядом с моей, протягивает
— Витя, не нужно… он точно этого не стоит. Пусть будет счастлив, пусть живёт себе, как хочет.
— Ну я так, просто предупредил.
— Кстати, я нашла букет… и записку.
Её щёки вспыхивают румянцем, а на губах блуждает улыбка. Всё-таки Ася мастер обходить острые углы. Слишком мудрая для меня, но я отдаю себе отчёт, что только такая женщина, как моя валькирия сможет быть рядом — только рядом с ней чувствую себя живым и каким-то наполненным, ещё имеющим право на что-то хорошее.
— Молодец какая, нашла, — улыбаюсь, а она фыркает. Спичка, а не женщина. — Правда, я положил на самое видное место, потому Шерлок из тебя так себе.
— Не издевайся!
— И не думал. И как тебе букет?
— Лилии… — говорит мечтательно. — Как угадал? Или Полька раскололась?
— Нет уж, я привык своей башкой думать. Сам запомнил, ты же говорила как-то. Да и мне кажется, что лилии — твои цветы. Очень уж они мне одну валькирию напоминают.
— А ты, Виктор Андреевич, оказывается, романтик.
— Если только совсем чуть-чуть.
— Меня всё устраивает.
— Ася, поехали со мной обратно в город? — выдаю на одном дыхании, а она удивлённо смотрит на меня, явно не ожидая такого предложения.
— В смысле, прокатиться до города, а потом вернуться обратно?
Нет уж, девочка, тебя я тут одну не оставлю.
— Я имею в виду: вообще уехать отсюда. Тебе. Со мной. Завтра.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но не находит слов и отворачивается.
— Что стряслось?
— Нет, ничего, просто… просто я же дом на продажу выставила, — начинает, захлёбываясь словами и нервным жестом убирая толстую косу за спину. — Цена невысокая, покупатели уже, вроде как, нашлись — мама, пока тебя не было, звонила. Вот я и хотела вернуться, когда деньги уже поступят на счёт. Тогда могла бы заняться поисками квартиры.
— Ну? И в чём дело?
— В том, что пока дом не продан, мне нет смысла возвращаться в город. У родителей штаны просиживать? Я думала: найду квартиру, работу, начну жизнь заново, а так… так нехорошо. Как малолетке, с родителями жить. В моём возрасте даже неприлично, да и отвыкла уже.
— В её возрасте… — копирую тон, а Ася шипит на меня, напрыгивает сверху и распускает мои волосы. Ерошит, зарывается пальцами, играет прядями, наматывая на палец. — В общем, думай, что хочешь, а я тебя забираю с собой.
— Смотрите, люди добрые, какой командир тут выискался, — мягко улыбается, продолжая играть с моими волосами. — Почему не носишь их распущенными? Мне так нравится, как ты выглядишь без резинки этой…
Нравится ей, значит. Вот обреюсь на лысо, познает дзен.
— Вот, значит, одна на меня, такого красивого, и смотри. А то ещё другие бабы, посторонние, увидят меня с распущенными волосами и уведут к чертям. Сама же плакать и будешь.