Назад в каменный век
Шрифт:
Колин влез в мокасины, и вышел из комнаты: отца надо защищать!
Впрочем, оказалось, что тот не нуждается в защите: ма как раз пила что-то странное из мензурки. Некую тёмно-фиолетовую густую жидкость. Наверное, отец как раз и пытался её уговорить выпить её.
Артур МакГи посмотрел на вошедшего сына обеспокоенно:
– Колин. Иди-ка сюда. Сейчас я и тебе налью.
Отец протянул руку, и мать вернула ему опустевшую мензурку.
Из небольшой плоской фляжки, сделанной, насколько Колин видел, из чёрного стекла, па, нахмуренно следя за уровнем и рисками на боку тары, налил в мензурку сто двадцать пять миллилитров тягучей и не слишком похожей на воду, жидкости:
– По пять миллилитров на каждый килограмм веса! Пей! До конца!
Колин понюхал, прежде, чем выпить. Не пахло ничем.
Он выпил, пытаясь определить вкус. Никакой.
Жидкость просто была чуть более тягучей, и «медленной», чем обычная вода.
– Па, а что это?
– Это – компенсатор. Он разработан лабораторией доктора Аденауэра. Ну, ты уже наверняка догадался: чтоб скрыть от наших мошек запах гемоглобина. Некоторое время разить от тебя при потении будет, как от козла. Но, думаю, мы это переживём.
– Думаю, да. – Колин пожал плечами, – А эта штука работает?
– Да. Во-всяком случае, на мышах, крысах и свиньях – работала.
– Погоди-ка, «дорогой» – лицо у ма вытянулось, а потом лоб покрыли складки, – Ты хочешь сказать, что мы теперь – не только как крысы, но и как свиньи?!
– Вовсе нет, милая. – па посмотрел на супругу с долей иронии, – Это крысы и свиньи – как мы.
– Что ты хочешь этим сказать?!
– Только то, что у свиней, как бы странно это не звучало, организм почти полностью тождествен человеческому. Как и эндокринная система. Как и температура тела. Как и устройство всех органов. Ну, и всё прочее. Так что испытывать все новые, что лекарства, что яды, что биологическое оружие, наши бравые вояки предпочитают теперь на них! А не на заключённых-смертниках, как было до этого. Ну, или на «низших» расах. То есть – жителях тех стран, где у нас есть биолаборатории.
На это замечание ма только фыркнула, не удостоив отца ответом.
Он же сказал:
– Буди, пожалуйста, Сарочку. Пусть и она выпьет натощак.
А потом нужно бы нам сходить на ужин.
Да и укладываться.
День сегодня был хлопотный.
Ужин им подала другая девушка – Анна. Она тоже улыбалась, и доктора МакГи даже узнала, но её улыбка показалась Колину несколько вымученной.
Еда уже не казалась Колину столь вкусной. Или так получилось от того, что в тот раз он сильно проголодался, а сейчас – ещё не успел?..
Зато Сарочка кушала, уже почти не капризничая.
Людей в столовой было всё так же немного – человек пятнадцать. Похоже, некоторые учёные, судя по белым халатам, предпочитали ужинать не на рабочем месте, а в столовой поближе к дому.
Подносы к окну снова отнёс Колин – усатый был на месте, и даже приветливо отозвался на благодарственную реплику Колина:
– На здоровье! Спокойной ночи!
Дома началось.
Собственно, Колин и так понимал, что мать молчать не будет. И то, что она не спускает пока всех собак – значит, что готовит «тяжёлую артиллерию»: хлёсткие фразочки и нелицеприятные сравнения.
Так и вышло. Их с Сарочкой отправили к Колину в комнату, после чего «выяснение отношений» разгулялось по-полной.
Колин слышал только отдельные реплики, но и по ним прекрасно понимал, о чём идёт речь:
«…никогда не думала, что твоя чёртова работа как-то связана с оружием!»
«А она и не связана!»
«Ты эту лапшу можешь вешать Колину – он ещё не понимает! Ну а я-то – вполне понимаю теперь, о чём речь! О мировой войне! И Апокалипсисе!»
«Что за чушь! Никто и никогда не выпустит эту, как ты говоришь, чуму, пока мы не будем полностью уверены в безопасности её для нас!»
«Ага! Ты именно поэтому дал нам выпить этой гадости! А все остальные четыреста миллионов наших, американских, граждан, вы тоже ей напоите?!»
«Надо будет, и напоим!..»
«Ты меня за совсем уж идиотку не считай! Насильно, что ли, будете всем вливать? Потому что добровольно никто не!..»
Сарочку Колин старался развлечь, показывая картинки из какой-то захваченной матерью из дома (Похоже, произошло это чисто случайно, автоматически!) книжки. Зато вот собрать практически все модные и дороженные платья, юбки, блузки, и прочие наряды, которые па ей купил, и затолкать в три огромных сумки и чемодан, она не забыла!
Сарочка не слишком внимательно слушала текст, который Колин ей читал. Вместо этого она вслушивалась в выкрики и возгласы, доносившиеся из-за закрытой двери.
Колин тоже невольно вздрагивал каждый раз, когда ма переходила на крик – её обычный «довод и аргумент» в спорах и скандалах с мужем – знала, что тот не выносит, когда она визжит. Да и то сказать – голос у неё в такие моменты напоминает визг циркулярной пилы на лесопилке: рядом с их посёлком имелся лесозаготовительный пункт от какой-то маленькой фирмы. Работавшей, впрочем, тоже на Корпорацию.
К сожалению, сегодня всё это длилось даже дольше обычного: часа два.
Но когда выкрики и ругань наконец прекратились, Колин понял, что скандал завершился вовсе не из-за того, что ма исчерпала «аргументы» – па просто ушёл, хлопнув дверью! После этого из-за двери доносились только рыдания и отдельные нецензурные слова, значение большинства которых Колин уже знал.
Наконец через пять минут ма, внешне успокоившаяся, с лицом, вытертым от косметики, но весьма всклокоченная, вошла в его комнату. Забрала на руки притихшую на его кровати малышку:
– Пойдём, милая. Будем укладываться! Колин, ты тоже ложись. Завтра к восьми тебе в школу!
Колин только кивнул:
– Ага.
После чего последовал традиционный ритуал с чисткой зубов и умыванием.
Новые носки Колин нашёл в шкафу, имевшемся в его комнате, на нижней полке. На верхних лежали приготовленные какими-то заботливыми «пчёлками» чистые армейские майки его размера – защитного цвета. И такие же трусы, и спортивное трико. Была в шкафу и пижама. И даже домашние тапочки.