Не ангел
Шрифт:
— Я… — Джайлз умолк. Сказать, что у него вообще нет друзей, было бы слишком унизительно. Он не хотел выглядеть в глазах матери полным неудачником. — Я общаюсь со всеми мальчиками, — выдавил из себя он.
— Ну вот видишь. Вы все в одной лодке.
— Да, но, мама, я ненавижу школу, я так несчастен, так скучаю по дому, по тебе и папе, так сильно… и… — Наверное, все же стоит сказать, наверное, надо решиться. Рискнуть, невзирая на последствия, которыми грозил Джарвис. Мама такая умная, она придумала бы, что делать, как со всем этим справиться, а если ей не рассказать, как все скверно, вряд ли она сможет помочь. — Все совсем плохо, — осторожно сказал
— Джайлз, — прервала его Селия.
Она вдруг почувствовала, что очень устала. Всю дорогу домой, сидя в машине, она читала в газетах сообщения о страшных потерях уже за первые несколько месяцев войны: девяносто процентов призванных были либо убиты, либо ранены, либо попали в плен. Девяносто процентов! Один батальон выставил тысячу сто человек, из которых потерял восемьсот. В то утро леди Бекенхем позвонила Селии с мрачной новостью: в семьях их друзей уже убиты несколько человек. И теперь Селия должна была проститься с Оливером, отпустить его туда, где, похоже, смерть становилась полноправной хозяйкой. Ностальгия маленького мальчика по дому казалась Селии такой мелочью.
— Джайлз, милый, — твердо сказала она, — все мы сейчас должны учиться храбро переносить неприятности. Это часть взросления. Идет ужасная война, и папа уходит сражаться за нас всех, понимаешь? И чего мне меньше всего хочется, так это лишний раз беспокоить его перед отъездом. Сейчас не время, дорогой мой. Поэтому я хочу, чтобы ты был смелым и веселым, и не надо, пожалуйста, расстраивать папу. Дальше будет легче, Джайлз. И папа, и твой дедушка, и почти все, с кем мы знакомы, прошли через этот тяжелый период, когда впервые попали в школу. И все выжили. Постарайся это запомнить и приободрись.
Сын некоторое время мрачно смотрел ей в лицо, а затем, не сказав более ни слова, вышел из комнаты и поднялся наверх, в детскую. Позже, испытывая легкие угрызения совести, Селия последовала за ним, но услышала, как он и Барти над чем-то хихикают. Ну и прекрасно, значит, не так уж все плохо, решила Селия и вернулась.
Барти собиралась провести Рождество в своей семье и буквально искрилась от волнения, выбирая для каждого брата и сестренки подарки, пакуя свертки, помогая Селии уложить корзину с продуктами, печеньем и бутылкой портера для отца. Но едва Селия уложила последнюю свечу и занялась свертками, в парадную дверь постучали. Селия сама открыла дверь и увидела на пороге Билли Миллера. Вид у него был очень неприветливый.
— Пусть завтра не приходит, — угрюмо бросил он. — Пусть Барти не приходит.
— Как же так, Билли, почему? Она с таким нетерпением ждет этого!
— Ей не надо приходить, — твердил Билли, — мама больна.
— В каком смысле — больна, Билли?
— Она упала с лестницы. Пришлось звать доктора. Она сломала запястье, разбила голову и сейчас лежит в постели.
— Билли, что ты говоришь? Я хочу пойти к вам повидать ее, может, надо что-то принести?
— Нет, — ответил парень, покраснев и смутившись, — нет, не приходите. Мы сами как-нибудь…
— А твой отец справится? Ему же надо теперь ухаживать за ней и за всеми малышами.
— Прекрасно справится, — ответил Билли. — Я в любом случае ему помогу. Спасибо, — добавил он, как бы спохватившись.
— Ох, Билли, мне так жаль, что это случилось. Пожалуйста, передай маме самый нежный привет. Ты шел сюда пешком? Так далеко!
— Нет, не далеко, — заявил парень, — я быстро хожу.
— Знаю, но ведь на улице холодно. Послушай, давай я отправлю тебя домой на машине. Я тут
— Ну ладно, — согласился Билли.
Паренек стоял на ступеньках, ожидая, пока подъедет машина, и шарил взглядом вокруг: его явно впечатляли размеры дома, холла, елки.
— Вы занимаете весь дом, да? — наконец спросил он.
— Ну… да, — несколько неуверенно ответила Селия и добавила, словно пытаясь оправдаться: — Но нас тут много. Четверо детей, мой муж, я сама и потом еще… — Она хотела сказать «слуги», но запнулась, напуганная собственной бестактностью. «Я становлюсь похожа на маму», — подумала она и торопливо добавила: — Мои родители, мой шурин, и… в общем, тут всегда много народу. А, Трумэн, вот и вы. Этого молодого человека зовут Билли Миллер, он старший брат мисс Барти. Его нужно отвезти домой в Кеннингтон. И еще мне хотелось бы, чтобы вы взяли корзину, которую приготовили мы с Барти. Она внизу, в кухне. Кухарка передаст ее вам.
Корзину уже загружали в машину, а Билли тем временем попивал лимонад из стакана. И тут как раз вернулась Барти. Увидев брата, она радостно вскрикнула и бросилась к нему на шею.
— Билли, Билли, как чудесно, что ты здесь! Как здорово, что ты решил забрать меня пораньше. Я буду готова через минуту, подожди…
— Ты не поедешь, — угрюмо отрезал он. — Мама больна. Она сказала, что ей сейчас не до веселья. Велела поздравить тебя с Рождеством.
— Да? Да, я понимаю.
Селия взглянула на Барти и удивилась, потому что та, казалось, даже не огорчилась, не стала спорить и только сказала:
— Да, ладно. Понимаю. Счастливого Рождества, Билли.
Она привстала на цыпочки, поцеловала его и убежала, очень быстро, перепрыгивая через две ступеньки, по направлению к детским, не сказав даже «до свидания». Провожая ее взглядом, Селия испытала благоговейный трепет перед тем, как девочка семи лет проявляет такую волю и такой железный самоконтроль. Но позже, когда она поднялась к Барти в комнату, та ничком лежала на кровати и безутешно плакала. Селия присела рядышком и обняла ее.
— Барти, милая, не расстраивайся так, — сказала она. — Я знаю, что тебе тяжело, но ничего не поделаешь, твоя мама нездорова. После Рождества поедем навестить ее вместе. А я, — и тут Селия поцеловала Барти, — даже немного рада, потому что завтра мне бы тебя не хватало за праздничным столом.
— Вы не понимаете, — зарыдала Барти, — они отказались от меня. Все. Если бы они хотели, чтобы я приехала, то как-нибудь уж справились бы, да и я могла бы помочь, маме было бы проще. Они навсегда отказались от меня и считают, что я им чужая.
С тяжелым чувством Селия сошла вниз, сердце ее болело за Барти, а в голове царила паника от сознания того, что она сама навлекла на девочку такие недетские переживания.
Рождественский ланч прошел в напряжении, несмотря на то что за столом собралось довольно многочисленное общество. К нему присоединились Бекенхемы, и, к изумлению матери, Селия, как обычно, распорядилась, чтобы в Рождество прислуга сидела за одним столом со всей семьей. Селия посадила леди Бекенхем рядом с Джеком, который, пребывая в прекрасном настроении, так и сыпал историями о победах во Франции и встречах с немчурой. Леди Бекенхем Джек нравился, она с удовольствием слушала его и часто повторяла, как замечательно, что они с Оливером братья.