Не бойся Адама

Руфин Жан-Кристоф

Воцарилось молчание. Южноафриканец, державшийся немного сзади, встал рядом с американкой прямо напротив Жюльетты. Вокруг его подмышек рубаха пропиталась потом.

– Джонатан говорил вам, зачем нужно привезти колбу с красной наклейкой?

– Нет.

«Если станут бить, то прямо сейчас». Жюльетта выпрямила спину.

– Вы не пытались узнать, что там внутри?

– Нет.

Теперь заговорил южноафриканец. Жюльетте показалось, что это раздражает американку.

– А сейчас знаете?

Американка тревожилась не зря. Не сдержавшись, мужчина продемонстрировал, что они не очень уверенно себя чувствуют, добравшись до ключевой фразы всего разговора. Жюльетта расслабилась и откинулась на спинку стула.

– Джонатан дал понять, что вся операция является частью более обширного плана, что она лишь камень в грандиозном здании.

В тишине ночи стало слышно кваканье лягушек и шелест листьев. Где-то вдали послышался бой барабана.

– Связью между акцией во Вроцлаве и дальнейшими действиями могла быть только эта колба. Об этом догадаться нетрудно.

– С кем вы поделились этими выводами?

– Ни с кем.

– Кто просил вас сохранить колбу?

– Никто.

– Кто подал вам мысль использовать ее для шантажа?

– Я никого не шантажирую.

– Тогда отчего вы не передали ее тем, кто об этом просил?

– Вы хотели разрушить весь план? – злобно спросил южноафриканец, чуть-чуть подавшись вперед.

– Нет, я хотела участвовать в продолжении.

Жюльетта смотрела им в лицо, не мигая. Она приняла решение уже во Вроцлаве. Страница гложущей тоски была перевернута. К ней вернулось судорожное чувство счастья, которое она впервые ощутила на демонстрации «Зеленого мира» и безуспешно стремилась вернуть себе все эти годы одиночества. Нравится им это или нет, но она не уйдет в сторону. Никому сейчас не удастся отделаться от нее.

– Эта вещь и я сама неразделимы, – твердо сказала она. – Во Вроцлаве я на вас хорошо поработала. Я буду в игре и дальше. Никто ничего не знает, никто меня ни о чем не просил. Я сама все решила. И я пойду до конца.

За время ночных допросов между ней и ее тюремщиками установилась странная враждебная близость. Жюльетта стала понимать их отношение к ее словам. Какими бы они ни были тупыми, но теперь и они наверняка поняли, где ложь, а где правда.

Молчание затягивалось. Наконец, американка заговорила гораздо более спокойным тоном:

– Где она?

– Что?

– Эта колба.

Жюльетта знала, что они забрали и уж конечно тщательно обыскали ее вещи. Она не сомневалась, что в ее дом в Шоме тоже наведались после ее отъезда. Конечно же они обшарили ее студию, а может быть, и дом тетки.

– В надежном месте, – ответила она.

– Где?

– В Соединенных Штатах.

Из рассказов Джонатана следовало, что координация всех действий проводится в Соединенных Штатах. Жюльетта сделала вполне логичные выводы и переправила колбу именно туда. Поездка в Южную Африку оказалась для нее полной неожиданностью.

– Где конкретно в Соединенных Штатах? Кому вы ее передали?

Жюльетта заметила, что это признание повергло ее собеседников в панику. Они прокручивали в голове разнообразные варианты один хуже другого. В безумном мире радикальных движений каждому повсюду чудится предательство. Джонатан не раз говорил ей об этом. Жюльетта не сомневалась, что сумеет извлечь из этого пользу для себя, – надо лишь заморочить тюремщикам голову насчет ее контактов и истинных намерений.

– Не будем об этом. Те, у кого она находится, отдадут ее только мне либо в моем присутствии.

С самого начала разговора Жюльетта смотрела на крупные, покрытые черными волосами руки мужчины. Интересно, какое применение он им найдет: даст ей пощечину, ударит, задушит ее? Казалось, что руки с нетерпением ждут окончания этапа разговоров.

Последовавшее за ее словами молчание могло разрешиться как угодно. Жюльетта хорошо понимала проблему выбора. Они могли принять ее в группу и использовать ее преданность и решимость, а могли и вступить с ней в единоборство, которое еще неизвестно чем окончится. И тот и другой варианты, бесспорно, подразумевали риск, но в любом случае на кону стояла ее голова. Однако же, выведя из игры Жюльетту, они рисковали потерять все.

Американка сделала какой-то жест, и девушка поняла, что силовое решение пока откладывается. Им, должно быть, придется советоваться со своими таинственными начальниками.

Не говоря ни слова, они проводили ее до комнаты. Южно-африканец раздраженно хлопнул дверью, и его руки дали себе наконец волю, с грохотом дернув задвижку. Впервые после своего приезда Жюльетта оказалась запертой, словно в камере.

Напряжение отпустило, и ей удалось забыться сном. Она проснулась после полудня на следующий день с засохшей слюной на губах и отпечатком подушки на щеке. Разбудил ее звук отпираемой двери. Она так и не успела спросить себя, что же будет дальше. За дверью стояли два африканца в голубых футболках с короткими рукавами. Один держал в руках чемодан Жюльетты. Они сделали ей знак следовать за ними. Во дворе Жюльетте завязали глаза.

Переезд на машине оказался недолгим. Жюльетта с наслаждением вдыхала рвущийся в окно сухой и теплый воздух. Потом она уловила запах керосина и всем телом ощутила кожу сидений двухмоторного самолета, на котором прилетела сюда. Кто-то снял с ее глаз повязку. Через два часа она уже была в международном аэропорту Йоханнесбурга с билетом на рейс до Майами. Шагая по выложенным мрамором коридорам, Жюльетта что-то напевала про себя. Первую партию она выиграла.

Глава 6

Острова Зеленого Мыса

Во время перелета до Ила-до-Саль Поль спрашивал себя, не окажется ли в итоге прав Лоуренс. Они включились в мировую игру на основании весьма зыбких улик. Вся эта история с холерой была лишь рабочей гипотезой, а теперь она затянула их с головой. Зависимость, в которую попал от холеры такой вроде бы разумный человек, как профессор Шампель, оказалась настоящей заразой. В холере было и вправду что-то потрясающее воображение. Поль прихватил с собой пухлое досье на эту тему и не отрывался от него всю дорогу.