Не бойся Адама
Шрифт:
– Нет, – отрезала Керри. – Мне прекрасно подойдет небольшая комната здесь. Пляжи не для меня.
Через плечо она едва заметно улыбнулась Полю.
«Поехали, – подумал тот. – Без гонок не обойдется».
Глава 5
С каждым новым допросом Жюльетта все лучше понимала своих тюремщиков. Как ни старались те казаться крутыми, девушка не считала их настоящими профессионалами. Американка была импульсивной и возбудимой, она неумело скрывала свои чувства
Ясное дело, эти двое в масках – лишь неотесанные исполнители. Они действуют по плану, который разработал кто-то Другой, тот, кто решил пока что не раскрываться. Вполне возможно, что его в этом доме и не было, Жюльетта ни разу не видела, чтобы ее тюремщики выходили из комнаты, чтобы посоветоваться с кем-то. В конце каждого допроса они принимали растерянный вид, словно исчерпали врученный им вопросник и не знали, что делать дальше. На следующий день список, по-видимому, пополнялся.
Так было и в этот раз, когда они снова вернулись к вопросам о Джонатане.
– Что он дословно говорил о своей жизни?
– Он рассказал, что жил в Штатах почти в одно и то же время со мной.
– Он объяснил, что там делал?
– Преподавал французский в колледже.
– В каком?
– Бринмор, недалеко от Вашингтона. Колледж для девушек. Сдается мне, он вволю этим попользовался…
– Он говорил с вами о своей военной службе? – резко перебила ее американка, которой было противно, что объектом дурацкой французской иронии стал один из почтеннейших колледжей Соединенных Штатов.
Привыкнув к ночным допросам, Жюльетта стала позволять себе вольности со своими хозяевами. Иногда она избегала прямого ответа на вопрос и пускалась в отвлеченные рассуждения, стоило только дать волю хаосу мыслей и воспоминаний, роившихся в ее голове. Это злило ее собеседников, но в то же время позволяло им не так быстро истощать запас вопросов, которые следовало растянуть на всю ночь.
– Знаете, в то время я еще не отошла от этой истории с «Зеленым миром».
Жюльетта принялась рассказывать все перипетии своих отношений с организацией. Терпение американки наконец лопнуло.
– Я спросила вас, говорил ли Джонатан в Штатах о своей службе?
– Подробно нет. Говорил так, между делом.
– Между делом? – проворчал южноафриканец, сжимая кулаки.
– Вы должны понять. В то время я словно спустилась с неба на землю. После периода славы и возбуждения я все видела в черном цвете. Я смотрела на мир с отвращением. Джонатан говорил то, что я хотела слышать. Мне кажется, он черпал слова из своих американских переживаний.
– Какие слова?
– Он говорил мне, что везде и во все времена люди, обязанные защищать великие идеалы, оказывались недостойными своей миссии и предавали их. Именно поэтому все революции тонули в буржуазном реформизме. Экология представлялась ему последним великим сражением. В этом бою на кону стоят не интересы общества или даже рода человеческого, а судьба всей планеты. Но и эта революция не избежала общей судьбы, погрязнув в болтовне и компромиссах.
Вот уже две ночи американка приносила с собой блокнот, возможно, чтобы придать себе солидности. Казалось, сейчас ее очень заинтересовали заявления Жюльетты, и она без устали в нем строчила.
– Во Франции, по его мнению, экологическое движение оказалось самым беззубым в мире. Французские университеты по горло погрязли в политике, они почувствовали вкус власти и до отвращения склонны к компромиссам. Даже такие, как «Зеленый мир». Хоть они и стоят от всего этого в стороне и считают себя свободными, но всегда боятся зайти слишком далеко. Я и сама чувствовала точно то же самое. После демонстрации, на которой меня ранили, я ощутила в себе дух Жанны д'Арк. Я хотела драться до конца, а аппаратчики испугались и позорно наложили в штаны.
– Хватит о Франции. Вас спрашивают о том, что он говорил о Соединенных Штатах.
– Нуда. Как я поняла, там есть по-настоящему боевые группы, настроенные на революцию. Джонатан примкнул к одной из таких групп, у которой имелась довольно активная ячейка в Бринморе. Зная его, я думаю, что там были две-три пришедшиеся ему по душе девчонки…
– Вы не верите в искренность его намерений? – резко спросила американка.
– Трудно сказать. Он ведь никогда не расставался с маской иронии и безразличия.
В долгие часы одиночества между допросами Жюльетта много думала о Джонатане. Она чувствовала, что ее отношение к нему меняется – после короткого периода страсти, а потом презрения к ней пришло что-то вроде отстраненной нежности.
– Как называлась организация, с которой он сотрудничал?
– «Одна планета».
– Вы о ней знали?
– Нет. Они не работают в Европе.
– Вы пытались навести справки?
– Нет. Судя по тому, что он говорил, «Одна планета» создавалась, чтобы порвать с традиционными защитниками природы вроде «Сьерра Клуба». «Одна планета» стремилась к активным действиям, не исключая даже насилия. Именно это его привлекало, но в конце концов он понял, что и «Одна планета» предала свои принципы, а ее руководители превратились в типичных буржуа.
– Джонатан упоминал о том, что вышел из организации?
Жюльетта достаточно хорошо узнала своих собеседников, чтобы понять, что об этом они знают не больше ее. Однако интерес их был неподдельным: южноафриканец не сводил с девушки глаз, а американка оторвалась от своего блокнота.
– Он не рассказывал мне об этом в деталях. Мне кажется, что под конец его пребывания в организации велись жаркие споры. Большая группа активистов осуждала реформистское крыло и призывала к решительным действиям.