Не бросайте бескрылок
Шрифт:
– - Ты, дочка, оторвись от книжки-то, поговорить надо.
– - Все, мама, оторвалась и внимательно слушаю, -- ответила Лена, отложив книгу и мило улыбнулась. Глаза радостно поблескивают, ждут, что мать скажет.
– - Ты бы зашла, дочь, к дяде Мише, ну-у, к тому, что болеет. Он как меня в больницу положить был совсем плох. Передай ему привет и скажи, что сама лежу в больнице, но скоро выпишут. -- Валентина разговор завела, когда в палате кроме них с Леной никого не было. Сказав, поглядела в глаза дочери, чтобы увидеть, как она выслушала просьбу матери: с желанием или нет. Заметила, как личико дочери вдруг приняло какой-то непонятно растерянный вид: брови сдвинулись к носу, губки округлились в капризную трубочку, а глаза, только что
– - Ты чего, Лена, или сходить не хочется, да?
– - Ну-у, мама, -- неохотно промурлыкала Лена.
– - Дочь, я тебя ведь очень прошу сходить. Знаешь, что редко с просьбой обращаюсь. Сходи... Мы с Михаилом росли вместе, он болен. Только отцу об этом не говори, ладно?
– - Мам, да знала я дядю Мишу, знала, зачем об этом напоминать? Только не надо ходить туда сейчас.
– - Это почему не надо, поясни? -- рассердилась Валентина.
– - Только ты успокойся. Понимаешь, мы не хотели тебя сейчас расстраивать, но дядя Миша умер. Тетя Света к нам приезжала. Отец ей сказал, что ты в больнице.
– - Господи! Да что ж такое творится -- Миша умер! Я тут лежу и ничего не знаю, а мои от меня все скрывают. Как же так? -- Валентина, свесив голову и прижав к груди руки, тихо заплакала. Лежала и причитала, что Мише жить бы да жить, но смерть ни с чем не посчиталась.
Лена молчала. Знала, что мать теперь сразу не успокоить, а ее увещевания вряд ли помогут. Домой уехала позже обычного. А Валентина почти всю ночь проворочалась и проплакала. Смерть Михаила расстроила окончательно.
"Значит, никуда не возили", -- думала она. До мелочей вспомнила их последнюю встречу и разговор. Ушла, так с ним и не простившись. Теперь нет ни Наташи, ни Миши. Чей черед? Неужели ее? А что, если и ей осталось доживать считанные недели? А потом вот также незаметно уйдет из жизни? Может, и ее точно так же доктора обманывают? Вот приедет на 8-е марта Антон -- уж порасспросит брата. Он всегда поздравлять сестру приезжал. Восьмое-то завтра, а настроение хуже некуда и все из-за смерти Миши.
XVII
Утро, как утро, но день-то необычен -- 8-е Марта! Когда жили в деревне, то женский праздник всегда проходил незамеченным, не до того было. Перебравшись в город, стали как и все отмечать. Уж на что Егор не любитель всех торжеств, но и он в этот весенний день жену и дочерей поздравлял.
Валентина проснулась раньше соседок по палате. Вообще-то праздник можно было и дома встретить. Стол как положено накрыть, посидеть всем вместе, но врачи решили подстраховаться и выписать во вторник. Настаивать на досрочной выписке Валентина не стала.
...Утро было теплым, с чистым и синим, синим небом, даже в порядком надоевшей палате посветлело. "До завтрака надо принять креолин, -- подумала Валентина, -- затем пару раз спуститься на первый этаж".
Подпоясав халат, положила в карман пузырек с креолином, стакан, чайную ложку и баночку с медом. Теплую воду в стакан набрала у дежурной медсестры. К креолину никак не привыкнет, до того противен. Если б не мед, то, наверное, вырвало. А ей с еще незажившим швом, этого допускать нельзя. Но и в этот раз обошлось нормально. А вскоре придерживаясь за поручни, Валентина спускалась на первый этаж. Там, подойдя к окну, засмотрелась на лес и небо.
...Корпуса больницы разбросаны в сосновом подлеске. Сосняк молодой, зеленый, душистый. Валентина словно почувствовала идущий от сосен их терпкий, лечебный запах и вздохнула всей грудью. Рядом с деревней, где прошло детство и молодость, тоже был сосновый лес, но ходили туда с братом редко, а вот мерное, задумчивое покачивание верхушек сосен, их душистый успокаивающий запах крепко врезались в память. День заметно прибавился, больше стало солнца и тепла, особенно если присядешь у окна с солнечной
Вспомнились недавние проводы в больницу. Было так грустно и все были настолько подавлены, что слез не скрывали. Даже Егор не удержался. Боялись без нее остаться. Это ж по расстроенным лицам было видно. В груди потеплело, стало радостней и спокойней. Валентина непроизвольно улыбнулась. Нет, что ни говори, а без них она себя не представляет.
Вчера в палату зашел хирург, он был в настроении и шутил. Посмотрев на шов, Николай Петрович сказал, что все идет как и должно идти. Он всегда словами и вниманием своим воодушевлял Валентину. Ее настроением в этот раз остался недоволен: мрачная, сказал, в глазах нет огонька, а это плохо. Пришлось рассказать, что так огорчило. Он хотя и понял ее, но вновь посоветовал не раскисать. Легко сказать -- не раскисать! Сама когда-то других нравоучала, других-то учить оказывается проще. В голове прочно засели две мысли: смерть Наташи с Михаилом и что саму впереди ожидает. Радости это не прибавляло. Но скоро придут муж с детьми и внуками. Понравится ли она им с таким-то сникшим видом? Не-ет, такой лучше на глаза не появляться.
Поднявшись наверх, достала из тумбочки пакет и, выложив из него зеркало, расческу, флакончик с недорогими духами, губную помаду, занялась макияжем лица. Никто не мешал, соседки ушли на процедуры. Их готовят к операции.
...Первой с радостным возгласом в палате появилась Лена.
– - О-о, мамуля, да тебя не узнать! -- Поцеловав, поставила в стакан с водой букетик нарциссов, достала из сумки поллитровую банку клубники: врач Тамара Егоровна посоветовала есть свежую клубнику. Дочь обрадовала, что скоро приедут самые родненькие: отец, Тамара, Стасик с Женечкой, а возможно и дядя Антон. Валентина хотя и сверхдовольна, особенно приездом внуков, но вслух сказала, что ребятишек-то не надо было везти за город. Лена без дела не посидит. Только пришла, а уже постель подправила, смерила давление, из тумбочки матери повытряхивала лишнее. Хорошо, что пузырек с креолином остался в кармане. По всему видно, что работа медсестры дочери нравится. Валентина наблюдала за ней, радовалась, но кое-что, как мать, ее не устраивало. При случае, подскажет, как лучше вести себя с больными. Уж ей-то со стороны видней. Зачем, к примеру, так сухо и официально:
– - Как, больная, ваше здоровье?
Шутит, а зачем? Так и хотелось бы ответить, что никакая я не больная, а твоя мама. Пусть у Николая Петровича поучится, он ведь по имени отчеству называет. И потом, чего спрашивать, как спала? Да после вчерашней новости о смерти Михаила, она всю ночь проплакала. Тоже мне -- спала. Откуда в ней такая сухость? В работе медсестры доброта и внимание к больному -- не мелочь. Подход нужен, душевность, ласка. А вообще-то дочь радовала. Помыв клубнику, Лена подала матери целую тарелку. Сама попробовать отказалась и продолжила разборку в тумбочке. Валентина съела несколько клубничек, а когда узнала о цене, демонстративно отодвинула в сторону: уж лучше внукам отдаст.
– - Чего не расскажешь, как дела с Денисом, -- спросила Лену.
– - Нормально. Напрашивался к тебе приехать, да я отказала. Зачем?
– - Мог бы и приехать, ничего в этом страшного не вижу.
– - Обойдется, чего ему тут смотреть?
– - Ты, дочь, оказывается командирша.
– - Вся в тебя, мама, папа тебя тоже командиршей зовет.
Валентина примолкла. Дочь-то права. Она же ее в чем-то копирует.
– - Мам, я пораньше сегодня уеду, можно?
– - Чего так?
– - Денис с родителями хочет познакомить.