Не буди !

Думбадзе Нодар Владимирович

Натела шла, опустив голову, не спеша. Я окликнул ее. Она оглянулась, остановилась.

– Выгнала меня!
– сказал я с улыбкой.

– Слушай, Нодар, чего вы взбесились? Что я такого сказала?
– спросила Натела грустно.

– Ну, знаешь... Задавать такие вопросы про писателя нельзя...

– Почему?

– Так. Нельзя!

– А если в рассказе получается неправдоподобно?

– Ну, может, про сон и вправду получилось не того... Но в общем-то все правдоподобно.

Натела пожала плечами.

– А тебя-то почему

выгнала?

– А я сказал, что нечего читать нам рассказы про чужую нужду, когда у нас и своей достаточно!
– Я гордо взглянул на Нателу.
– Разве я не прав?

– Не прав, конечно! Наоборот, после этого рассказа у меня как-то легче стало на душе. Значит, были люди, которым жилось хуже нашего!

Ответ был настолько неожиданным, что я от удивления раскрыл рот...

Семь верст молча прошагали мы по снегу. Она не спрашивала, куда и зачем я иду, я не говорил - провожаю, мол, тебя. В этом не было ничего необычного ни для нас, ни для встречавших нас соседок. Про нас знало все село. Про то, что наша дружба - чистая и нежная - начало большой жизни, и больше ничего. Настал было однажды час, когда зловещая тень чуть не затмила свет двух пылающих сердец. Но тогда сам господь встал в нашу защиту.

Была осень - теплая, солнечная, ядреная.

Я и Натела лежали навзничь в скошенной траве у берега Губазоули. Я читал ей стихи. И вдруг к нам пришло странное умиротворение. Сияющий солнечный венец озарял нас своим светом. Мы слышали дыхание друг друга и биение собственных сердец. И мир наш стал подобен чудесной сказке, наши веки сомкнулись, и дивный сон унес нас на своих легких крыльях...

Я раскрыл глаза и увидел над головой хмурое лицо колхозного сторожа Михако Аробелидзе.

– Что, парень, сгубил сироту?
– спросил Михако, и голос у него дрогнул.

– Вы о чем, дядя Михако?

– Что здесь происходит?

– Спали мы, дядя Михако!

– И больше ничего?

– А что больше?

– Гм, так я и поверил!

– Клянусь мамой, дядя Михако!

– Поклянись своей совестью!

– Клянусь совестью!

– Значит, не будить ее?

– Не надо, дядя Михако!

Михако с минуту глядел на спящую Нателу, и лицо у него просветлело.

– Ангел да и только, сукина дочь!
– сказал он тихо.

– Точно, ангел, - сказал я.

Михако погладил меня по голове, улыбнулся и ушел.

У старой мельницы Натела вдруг остановилась и к чему-то прислушалась. Потом сорвалась с места и помчалась к деревне. Я еле поспевал за ней.

У развалин церкви царицы Тамар она вновь остановилась.

– Кукури...
– прошептала она и словно подкошенная упала на землю.

Из деревни доносились душераздирающие вопли и причитания... Натела не плакала, не кричала. Она сидела с окаменевшим лицом и не двигалась. Я побежал в деревню, привел соседей. Не сумев расшевелить девочку, они подхватили ее на руки и понесли домой. Мать Нателы - с окровавленным, ободранным лицом - тупо взглянула на полуживую

дочь.

– Пригляди за дочкой, не то умрет, чего доброго!
– сказали соседи.

– Пусть умирает... Пусть сгинет солнце и обрушится небо... Нет моего Кукури...

Месяц Натела пролежала в постели. Потом отошла, встала, но в школу так и не вернулась.

С тех пор я один сидел за нашей партой.

– Пойдем, пожалуй, Нодар! Рыба протухнет!
– Митуша взял меня за руку, встряхнул.

Я еще раз взглянул на стенд и зашагал за Митушей.

Да, не думал я, что воспоминания детства окажутся столь грустными...

Утром ко мне в комнату вошла двоюродная сестра.

– Там тебя спрашивает женщина.

– Пусть войдет.

– Я просила, не идет.

Пришлось спуститься во двор. У калитки стояла миловидная женщина лет сорока пяти с кошелкой в руках.

– Здравствуйте, уважаемый Нодар!
– поздоровалась она.

– Здравствуйте!
– ответил я и добавил ради приличия: - Пожалуйте в дом.

"Ну вот, - подумал я, - гостинец принесла, значит, теперь начнется: сына куда-то пристроить, кому-то позвонить, чего-то достать..."

– Нет, я на минуту к вам...

– Чем могу служить?

– Вы меня не узнали, уважаемый Нодар...
– грустно улыбнулась женщина.

– Признаться, не узнал...

– Не думала я, что не узнаете...

– По-моему, мы не знакомы...

– Я - Натела, сестра Кукури Нижарадзе...

– Натела!
– У меня разом ослабли колени, руки, голос.
– Натела, повторил я и опустился на бревно, - Натела, ты...

Она села рядом со мной и извлекла из кошелки банку...

– Вот. Это майский мед... Из собственных ульев... Чист, как янтарь...

– Спасибо...

– Слышала я, с сердцем у вас было неважно? Мед - лучшее лекарство... Про Кукури, говорят, спрашивал... Про его лошадь... Надолго к нам?.. Вы одни или...
– Она говорила отрывисто, не поднимая головы, и голос у нее дрожал.

– Натела... Как ты живешь?
– прервал я ее.

Натела вздохнула и пристально посмотрела на меня.

– Как видите, уважаемый Нодар... старею... А вы? Как у вас теперь со здоровьем?

– Я ничего, Натела. Ты расскажи про себя. Как ты, как...
– Я запнулся.

– Да так, как полагается деревенской...

– Ну, а все же?

– Собираю чай, дою коров, ухаживаю за детьми, мужем...

– Ты вышла замуж?

– Я вышла замуж поздно, уважаемый Нодар... Теперь у меня четверо детей. Учатся они...

– А...

– Хороший человек, честный, трудолюбивый...

– Натела, зайдем же в дом!

– Нет, не стану вас больше беспокоить...
– Она смущенно заерзала.

– Натела, вижу, что-то тебя беспокоит. Говори!

– Да. Вот принесла вам... Вы только не подумайте иначе... Вы теперь человек известный... И вам это больше пригодится...
– Она протянула мне пожелтевший тетрадный листок.