Не будите Гаурдака
Шрифт:
— Гиперпотам не был бы таким неуклюжим и бестолковым! — оглушительным басом расхохотался отряг.
Музыкант вздрогнул, словно от пощечины, но не проронил ни слова и продолжил готовиться к чаепитию.
Аристократы, расположившиеся в вальяжных позах вокруг почти догоревшего костерка, улыбались и тихо беседовали, а миннезингер, превратившийся в лакея, молча разливал по кружкам и разносил дымящийся чай.
Агафон, всё это время не спускавший глаз с ренегата, окликнул Эссельте:
— Чаем его попоить можно?
Гвентянка по-профессорски поджала губки.
—
— Киря, еще кружку и сахару насыпь! — приказал чародей.
Менестрель потянулся к худосочному мешочку на импровизированном столе.
— Да он пустой! Другой возьми! — раздраженно приказала Эссельте.
Музыкант порылся в сумке — в одной, в другой — и снова потянулся к почти пустому мешочку.
— Здесь еще есть кое-что, ваше высочество, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд принцессы. — А другого нет. Это… последний.
— Последний?! — капризно оттопырил нижнюю губу калиф и воззрился на принцессу. — Так отчего же эта диковина гвентянского берега не купила еще?! По его вине мы должны пить чай без сахара?!
— Кириан… — терпеливо вздохнула Эссельте.
— Я… забыл… то есть, не знал… ваше высочество…
— Не знаю, как ты еще собственную голову не забыл, — съязвила Серафима, отрываясь от кружки. — Балалайки свои так сложил…
Бард стиснул зубы так, что желваки заиграли, но снова промолчал.
— Ну хорошо. Сыпь из этого. Тогда сам будешь пить без сахара, — махнул рукой Олаф, и бард принялся яростно размешивать твердые белые кубики сахара в горячей воде.
— Сахар для памяти вреден, — ухмыльнулась Сенька.
— А пока мы допиваем, сыграй нам, — приказала Эссельте.
— Что ваше высочество и ваши величества желают услышать? — передавая кружку Агафону, спросил он.
— Ну… что-нибудь классическое, может? — пожал плечами Иванушка.
— О Гвенте? — предложила гвентянка.
— Про войну! — приказал отряг.
— И природу, — выразил желание чародей.
— Не очень длинное, — уточнила Серафима.
— И негромкое, — попросил Иван.
— Но повеселей, — посоветовал Масдай.
— И лиричное, — решила Эссельте.
— Как прикажете, ваше высочество, — отодвинув свой чай, давно остывший и так и не тронутый, менестрель извлек из кучи инструментов лютню, быстро настроил, опустился на землю, откашлялся торопливо и затянул:
— Ныне спою я вам песнь о любви беспримерной, Той, что в веках остается и сердце тревожит…— Опя-а-а-ать!!!.. — застонал отряг. — Да забудь ты эту тягомотину! Про сражения, я сказал!
Кириан снова откашлялся, неровно проиграл вступление и грянул:
— Итак, приступим. В славном Гвенте Конначта собирает рать, Войска растут по экспоненте, Соседей надо покарать…— Слева нас рать, справа нас рать… — передразнила певца Сенька, издевательски наморщив нос. — Сроду таких
Бард вспыхнул, потупил очи, провел дрожащими пальцами по струнам и начал:
— О Гвент! Священная держава Крестьян, купцов и рыбаков. Взгляни налево иль направо…— Ки-и-иря-а-а-а!!!.. — закатив страдальчески очи под лоб, простонал Агафон. — Ну откуда ты только это старье вытряхиваешь?! Мало того, что ты им мучил нас всю дорогу, так еще и сейчас мозги заливаешь!
Музыка сначала нерешительно убавилась в громкости, потом стихла.
— Можно что-нибудь актуальное сыграть? — мрачно выдавил Иван, глядя под ноги.
— Вот-вот! На злобу дня! Ударить лютней по ренегатству и самозванству! — горячо поддержала его супруга.
— Извольте, ваши высочества, — с каменным лицом поклонился бард, вдохнул, прикрыл глаза и запел:
— Как ныне сбирается демон восстать, Весь мир уничтожит он вскоре. Но будет возможность его обуздать, Ведь все пять наследников в сборе. Эссельте и Олаф, Иван и Ахмет — Наследники точно, сомнений здесь нет. Но пятый наследник, премудрый Анчар, Глава ренегатовой банды, Великий искусник магических чар, Меж них как товар контрабандный. Не знает никто, где он был много лет, Печати «наследник» на лбу его нет…— Погоди, что-то я не понял, ты кому тут дифирамбы поешь? — прищурился и склонил голову набок Агафон.
— Премудрый у нас тут один, и это — вот! — Олаф гневно насупился и ткнул пальцем в сторону специалиста по волшебным наукам так яростно, что тот непроизвольно шарахнулся. — У нас в Отрягии таких сочинителей, как ты, варгам на приманки пускают!
— Вас четверых он утоптал в одну строчку, а про этого изменника написал целую песнь? — потрясенно выговорил Масдай, словно не веря ни собственным словам, ни предыдущим впечатлениям о барде, потому что реальность оказалась в миллионы раз ужаснее.
— Но я еще не закончил… там дальше есть про… — не прерывая мелодии, попытался оправдаться Кириан — но его уже никто не слушал.
— Полчаса, кажется, прошло уже, — обращая внимания на менестреля не больше, чем на муравья под ногами, деловито поднялась царевна. — Надо кормить больного и трогаться.
— Кириан! — нетерпеливо возвысила голос гвентянка. — Неси еду — что там у нас осталось! И перестань бренчать, наконец — раздражает! Мой отец тебя не для этого со мной отправил!