Не будите Гаурдака
Шрифт:
— Закрепил… клятву… — почти беззвучно прошептал тот в ответ.
Встречный ветер упруго бил в лицо, взъерошивая волосы, трепля бороду и норовя сбросить в бездну если не одинокого путника, то его багаж или хотя бы шляпу, но Адалет не отвлекался. За последние недели он привык и наловчился почти автоматически совмещать дела важные, дела нужные и дела необходимые. Например, необходимым делом было сейчас управлять почти бескрайней двуспальной кроватью, несущейся по воздуху на юг со скоростью птицы.
Делом нужным — вычислить точный курс.
Ну а важным делом было совсем
Адалет, не нарушая концентрации и не прекращая ни на секунду выписывать грифелем по бумаге столбики цифр, букв и символов, сунул свободную руку в полупустой мешок и долго исследовал его закоулки.
Так он и думал.
Последний.
Нет совершенства в жизни, нет, кто бы что ни говорил…
Со вздохом, полным печали и покорности судьбе, он вытянул из холщовых лабиринтов маленький кособокий пирожок, больше похожий на толстую лепешку.
Наверное, не стоило класть вчера мешок с продуктами под голову…
Не отрываясь от вычислений, он грустно сунул пирог в рот и стал еще грустнее.
Так и знал, закон последнего пирожка… С яйцом и с рисом… Причем от яйца внутри максимум четвертинка и шесть кусочков скорлупы, а от риса — одни макароны…
Нет, нет в этой жизни не только совершенства, но и простого человеческого счастья… Каналья трактирщик… Чтоб ему перевернулось да стукнуло [195] …
195
Может, Адалету стало бы если не вкуснее, то легче, знай он, что через несколько минут у канальи-трактирщика и впрямь перевернулся противень с очередной партией пирожков и стукнул ему по голове. Правда, не без помощи некоего герцога, остановившегося перекусить и нарвавшегося на блюдо фирменной выпечки. Надкусив то ли из любопытства, то ли из принципа все, он отправился к хозяину заведения засвидетельствовать свое почтение и восторг его кухней.
Задумчиво выводя по шершавой бумаге замысловатые кривые диаграмм, похожие на чертежи пирожков будущего, маг-хранитель сосредоточенно шевелил бровями и изредка поплевывал скорлупой в проплывавшие под ним ущелья.
Правая верхняя четверть…
Юг…
Запад…
Север…
Экстремумы…
Асимптоты…
Луна в Диффенбахии…
Медь и железо…
Фоновая напряженность магического континуума — корень квадратный из сорока восьми и шести… константа… дельта… Тэкс… тэкс… теперь тэкс… Или тэкс? Нет, вроде тэкс… Угу… есть… есть… учёл… добавил… снес… сократил… теперь сюда… тэкс… уводим… пересекаем… отрезаем…
Готово!!!
Адалет торжествующе откинул голову и рассмеялся довольным грудным смехом человека, вместо приплюснутого пирожка с макаронами обнаружившего в мешке горячий пышный расстегай.
Ай да я молодец!!!..
Не переставая улыбаться, он вдохнул полной грудью ветер, прищурился и обвел уставшими от мелкой писанины глазами зазубренный алый пейзаж.
И чуть не подавился.
— Кабуча габата апача дрендец!..
Древнее и ужасное заклинание, полное тайного мистического смысла и способное при верно подобранных пассах, как верили некоторые, потрясти самые основы мирозданья, а без пассов — просто стильное ругательство старых магов, было адресовано северному горизонту.
Вернее,
Конечно, глаза человека, не ожидающего сюрпризов, сообщили бы хозяину, что далеко-далеко, на пределе видимости, три или четыре, а может, и пять птиц поднялись над самой высокой вершиной. И успокоенный глазовладелец принялся бы гадать, дерутся ли сии достойные представители местной фауны, совершают брачные игры, разминают затекшие крылья или выглядывают добычу. Но Адалету строить нелепые предположения необходимости не было, потому что он совершенно точно знал, что это за птицы, и какую добычу они высматривали.
Вернее, выслеживали.
И еще он абсолютно достоверно знал, что стервятников, устремившихся по его следу, четверо. А при достаточно настойчивых расспросах даже поведал бы, сколько их было раньше, и куда делся недостающий.
Но расспросов — ни настойчивых, ни даже производимых исключительно из вежливости по понятным причинам никто ему не учинил, и поэтому старый маг был волен в одиночестве вспоминать самые заковыристые проклятья и лихорадочно обдумывать, как избавиться от назойливых компаньонов, пока они не избавились от него.
Естественно, если бы птицы-ренегаты подлетели поближе, то вопрос этот решился бы к его полному удовлетворению и автоматически: со времени их последнего столкновения воинственный запал волшебника еще не успел пройти. Но противники, наученные горьким опытом, приближаться не спешили. Похоже, тактика на сей раз была избрана иная: держаться в стороне, ждать, наблюдать — и заявиться в самый неподходящий [196] момент. Ибо даже маг-хранитель с тысячелетним опытом не мог одновременно готовиться к ритуалу, не говоря уже о том, чтобы проводить его — и обороняться на три фронта. Конечно, если бы с его пятеркой Наследников на место встречи прибыл бы еще и опытный шантоньский чародей… Много толку от хомяка кабинетного, само собой, ждать не придется, но хоть послужил бы в роли подсадной утки или отвлекающей мишени…
196
Или подходящий, кому как.
Адалет осторожно скосил глаза на север, туда, где несколько минут назад заметил преследователей — точно с такого расстояния они могли различить, смотрит он на них в упор или вполглаза — и снова нахмурился.
Горизонт был чист.
Показалось? Подвели усталые глаза и потрепанные нервишки? Или там действительно были птицы? И шестое чувство боевого мага подшутило над ним?..
Но шестое чувство, оскобленное подозрением в наличии чувства юмора, возопило дурным голосом, истово крутя пальцем у виска, и волшебник сдался.
В конце концов, то, что врага не было видно, отнюдь не значило, что его не было. И что он не снизился и не затерялся на фоне пестрой скалы, и не болтался там, не приближаясь, не удаляясь и не выпуская его из вида. И не заявится сразу, как только он, Адалет, начнет готовиться и читать молитвы всем хоть сколько-нибудь заинтересованным богам, чтобы его пятерка успела вовремя.
Кабуча… Кабуча бука мача карача кукарача чучундло!!!..
И тут сердце мага-хранителя ёкнуло, пропустило удар и заколотилось бешено, словно с процентами отрабатывая упущенное.