Не чужие дети
Шрифт:
Я незаметно для всех толкнула его локтем в бок.
– Костюм получился дурацкий, – заявила Даша.
Выглядела она ничуть не лучше брата – такая же хмурая.
– Говорила же, тёть Сонь, эти рюши будут болтаться. Костя выглядит, как недоумок. Надо убрать рюши и сделать другой воротник. Я сразу говорила.
До меня донёсся Сонин вздох. Признаться, рюши мне и самой не нравились, но Соня настаивала, что так костюм лучше соответствует атмосфере программы, и рюши дополняют образ. Кажется, сейчас она предпочла бы взять свои слова обратно, только было поздно.
Наконец судьи объявили оценки. Я улыбнулась – первый. И что с того, что это всего лишь маленькие соревнования. Все с чего-то начинали.
– Поздравляю! – Приобняла Костю, едва они с Настей подошли.
Он повёл плечами.
– Я споткнулся, – буркнул он, не разделяя моей радости. Посмотрел волком из-под бровей. – Это ужасный прокат.
– Ты всё равно победил.
– Я споткнулся, – повторил он упрямо.
Мы с Настей переглянулись. Ясно, лучше не спорить.
Миша потрепал сына по плечу и подмигнул.
– Споткнулся сейчас – знаешь, над чем работать. И что пыхтишь? Тебе это не поможет. Всё, уже проехали. Не порть матери настроение.
Я наградила мужа недовольным взглядом. Даша подошла и потянула за одну из рюшек.
И откуда в них это? В свои девять она смыслила в дизайне больше, чем я. Как-то само собой получилось, что Соня взялась шить для Кости первые костюмы, а когда дочь заявила, что хочет ей помогать, никто из нас значения этому не придал. Зря.
– Ты победил. – Лина потянулась к Костику.
Он позволил обнять себя и приобнял её в ответ. Даша внимательно следила за ними. С первых дней, как наша младшая появилась на свет, она не отходила от неё. Порой у меня создавалось впечатление, что она знает о Линке больше, чем я. Какую смесь нужно давать, какие игрушки она любит…
– Ну что, банда? – Миша притянул меня к себе и сделал приглашающий жест в сторону. – На выход? На этом льду ловить нам больше нечего.
***
Пока Костя переодевался, я сидела в объятиях мужа на диванчике. Соня куда-то отошла, а Даша ходила вдоль стендов с фотографиями, крепко держа за руку Лину. Что она ей рассказывает, я не слышала. Только изредка доносящийся до нас голос младшей дочери.
– Как думаешь, кем она захочет стать, когда вырастет? – спросил муж, поглаживая меня по месту, где предполагалась талия.
– Понятия не имею. Я уже ничему не удивлюсь.
Миша прижал меня так крепко, что стало трудно дышать. Я против не была. Не чувствовать его рядом означало лишиться части себя, чувствовать – жить. Поцеловала его в шею.
– Самое главное, что они всегда будут нашими детьми, а всё остальное… – Я провела по местечку, где только что поцеловала, носом. Снова поцеловала. – Всё остальное не так уж и важно. Главное, чтобы они были счастливы.
Миша вдруг взял меня за подбородок и посмотрел в глаза.
– А ты счастлива, Сеня?
– Да, – ответила, не сомневаясь ни секунды. – А скоро буду ещё счастливее.
Взяла его вторую руку и положила себе на живот. В этот момент изнутри меня пнули так, что я ахнула. Миша хмыкнул.
– Это не девочка, – застонала я, отходя от удара. – Это футболистка.
– Ты же хотела сына.
– Ты тоже.
– Ты больше.
– Неправда. Это ты всё ныл, что вы в меньшинстве.
Младшая у меня в животе выставила попу, и Миша опять хмыкнул. Пощекотал меня через кофту. Даша и Лина потихоньку шли в нашу сторону. Платье старшей дочери было украшено самодельной нашивкой с цветами, в ушах – длинные серёжки из бусин. За прошедшее лето она сильно выросла и повзрослела. Волосы выгорели на солнце, а кожа стала бронзовой, и я вдруг поняла, как неумолимо быстро летит время. Только вчера она была крохотной девочкой, а сейчас вела за руку младшую сестру и точно знала, чего хочет в будущем. А хотела она открыть свой модный дом – не меньше.
– Мы же не потеряли ни одного дня? – спросила я у мужа, неуверенная, что так оно на самом деле. – Наши дети…
– Ты хочешь знать, хорошие ли мы родители? Или что?
Я вдруг задумалась. За четыре года Миша расширил бизнес вдвое, сама я сопровождала его во всех поездках и на важных встречах. Выступала в роли переводчика и, как он сам говорил, персональной музы. Но так ли это было важно?
Евангелина высвободила руку и побежала к нам, огибая встречающихся людей.
– Мама! Папа! – Её сплетённые в косички волосы подпрыгивали вместе с ней. – Папа! Даша сказала…
Маленьким ураганчиком она подлетела к нам, и Миша сразу же подхватил её. Посадил на колени. Она вдохнула.
– Даша сказала, что мы сошьём платье для куклы, – переставляя местами слоги, выпалила она. – Вечернее! Красивое!
Миша вдруг хмыкнул. Старшая дочь подошла к нам и встала рядом.
– Когда будешь шить платье для её куклы, сделай милость, не трогай мои штаны, – с ухмылкой сказал он.
Я вдруг вспомнила его искромсанные брюки и лохматое «сари», в которое Даша обернула свою куклу. Как же это было недавно и как давно! Тот ужин, увольнение помощницы, имя которой я уже и не помнила… Всё тогда казалось таким серьёзным, важным… И таким неважным стало теперь.
– Тогда купи мне новые ткани, пап, – внаглую попросила Дашка. – Мне нужна розовая и тёмно-серая. – Она дотронулась до его брючины. – Вот такая. Прям точно такая.
– Это угроза? – Миша убрал её руку, приподнял бровь.
Дочь замотала головой.
– Я подумаю, – сказал он, но я уже знала, что завтра вечером нашу старшую ожидает подарок.
Из раздевалки вышел Костя, и Даша пошла к нему. Как бы там ни было, а они так и оставались единым целым, хоть порой и ругались чуть ли не до драк. Сын тоже вырос, стал совсем взрослым, а вместе с ним повзрослела и его целеустремлённость.
Нужно было ехать домой, но вместо того, чтобы встать с диванчика, я поёрзала в объятьях мужа. Привалилась к нему. Он гладил меня по животу и смотрел на детей, я тоже.
– О чём ты думаешь? – спросила тихо.
Он ответил не сразу. Мне показалось, что даже прикосновение его какое-то… задумчивое. С ответом я не подгоняла – наслаждалась нашим молчанием. Лина слезла с дивана и подбежала к старшим детям, а я представила, что пройдёт ещё несколько лет, и их будет уже четверо.
– Спасибо, Сень, – сказал Миша.