Не единственная

Миленина Лидия

Училась общаться и держать себя с мужчинами. Многие назначали ей свидания — и Аньис приходила. С охраной, маячившей на отдалении. Вела светскую беседу, смеялась над шутками поклонников… Некоторые ей даже нравились, с ними было интересно, они словно чуть-чуть закрывали дыру в сердце.

…Но плакала по ночам, понимая, что все это не то. Не то. Сердце молчало, а пело — тонко и грустно — лишь когда она вспоминала своего черноглазого хозяина.

Она всегда думала, что должна выйти замуж. Что это так важно, так нужно… Самое важное для женщины. Теперь можно

было выбрать в мужья любого из порядочных и обеспеченных молодых людей. Но не хотелось. Хотелось лишь дальше познавать мир и ждать возвращения господина Рональда.

Все происходило так быстро, она словно неслась вперед на лихом скакуне, как нередко и делала на черном телебести. Неслась, ощущая ветер в ушах, с азартом. И это заглушало, но не сводило на нет грусть, поселившуюся в сердце после его отъезда и того страшного эпизода.

ГЛАВА 18

Когда он вернулся… Аньис не было дома. Потом Тиарна сказала ей, что господин Рональд здесь. Сердце один раз громко ударило, кровь отлила от лица. Хотелось кинуться к нему в кабинет… Но… Она должна подождать, когда он ее вызовет. И вызовет ли. Он хозяин дома, а этикет никто не отменял. Да и дел очень много, глупо бросать все в призрачной надежде, что господин Рональд сразу вспомнит о ней.

А потом он стоял в коридоре, как всегда красивый, уверенный… Хотелось броситься ему на шею, заплакать, прижаться к нему. Хотелось никуда его больше не отпускать. Но… Кто ей это позволит? К тому же Аньис теперь хорошо знала, что с мужчинами нужно держать дистанцию. Это они должны делать шаги к сближению, а ей следует просто ждать. Впрочем, в этом случае она не дождется. Остается только сохранять пресловутое достоинство, быть вежливой и ненавязчивой, и опираться на себя, как она научилась. Научилась ли?

Конечно, хотелось отменить планы на вечер и пойти на долгожданный ужин с ним. Но… У каждого из них своя жизнь. Зачем давать себе ложные надежды, травить сердце? Да и неудобно отказаться от приглашения на выступление иностранных музыкантов, организованное госпожой Кассорой…

Растерянная, просидела она весь вечер, почти не слышала музыку, лишь песни о любви вдруг заставляли глаза увлажняться.

— Он вернулся? — тихо спросила госпожа Кассора в конце вечера, с пониманием глядя в лицо молодой подруги.

— Да, сегодня, — также тихо ответила Аньис.

— Не забывай, что у тебя теперь своя жизнь, — улыбнулась Кассора. — Полноценная и независимая. Хозяин в доме — не значит хозяин твоего сердца.

А поздно вечером, когда прошло и время ужина, и время, когда она обычно ложилась спать, Аньис вышла в сад порисовать эскизы. Все равно не заснет теперь, когда каждую секунду каким-то особым органом чувств ощущает присутствие господина Рональда неподалеку. Поставила лампу так, чтобы светила ей прямо на бумагу, взяла в руку карандаш… В саду ей всегда хорошо думалось и рисовалось под пение птиц.

Неожиданно на светлый круг на земле упала тень, и Аньис вздрогнула — когда-то так же Эдор вышел из тьмы, и она пережила самый большой ужас в жизни.

— Прости, не хотел тебя напугать, — мягко улыбнулся господин Рональд. — Доброго вечера, Аньис.

— Доброго вечера, господин Рональд, — она с улыбкой встала и слегка поклонилась, потом села обратно. Сердце выскакивало из груди. Опять он стоит рядом со своей густой атмосферой, вышибающей мысли из головы… Какая уж тут независимость!

— Рисуешь эскизы, позволишь посмотреть? — спросил он и сел рядом, но не касаясь ее.

— Только начала, — чуть улыбнувшись, Аньис указала на пустой лист.

— Чем ты сейчас занимаешься, Аньис? Как поживает ваше ателье, что ты рисуешь так поздно вечером?

Сколько вопросов, удивилась Аньис и заглянула в смуглое лицо. Зависла на секунду… Как сильно она по нему соскучилась, теперь не насмотреться, не впитать глазами, чтобы насытиться надолго… А он был совершенно серьезен, и черные глаза смотрели крайне внимательно, словно для него не было ничего важнее, чем то, что она ответит.

— К концу года мы с господином Тэрье открываем новое ателье, — как можно спокойнее ответила она, переведя взгляд на бумагу. — К этому моменту я должна закончить две новые подборки. Одна женская, другая мужская. На открытие ателье мы пригласили постоянных клиентов и много других господ. Такого еще никогда не было, поэтому мы немного волнуемся… Наняли нескольких девушек и молодых людей, которые покажут подборки, а потом будет праздник. Мы сочтем за честь, если и вы посетите наше мероприятие.

— Хочешь устроить показ коллекции? — улыбнулся он. — Ты сама это придумала?

— Да, признаюсь, это была моя идея, но госпожа Кассора рассказала, что в Карлии проводятся такие показы, — улыбнулась Аньис.

— Постараюсь быть, — улыбнулся он краешком губ. — Ну что ж… Позволь, помогу тебе. Будет быстрее, и ты не будешь отвлекаться на рисование, — он кивнул на лист и карандаши и мягко взял их с ее коленей. — Ты все равно не уйдешь, пока не сделаешь. А уже поздно. К тому же холодает, надень, пожалуйста… — к ее изумлению, он снял свой черный короткий кафтан с меховой оторочкой и подал ей так, чтобы можно было легко просунуть руки в рукава. Аньис растерянно надела его, на мгновение почувствовав, как господин Рональд бережно укрыл им ее плечи и спину. Кафтан был горячий и хранил… нет, не запах, а атмосферу его сильного тела, и от этого казалось, особенно надежно укрывал от прохлады. Да и от всего… Кроме него самого.

— Благодарю вас, господин Рональд, — сглотнув растерянность, сказала она… И вдруг нашлась: — Итак, комплект для осени: платье и плащ… Желательно носить с высокой прической…

И вечер вдруг превратился в сказку. Словно она рассказывала истории, а он, как настоящий волшебник, оживлял их, и женщины в разных нарядах одна за другой переносились из ее головы на бумагу. Откладывал листки один за другим, действительно получилось быстрее. Незаметно, как фокусник, менял разноцветные карандаши, и они порхали над бумагой, легко, непринужденно.