НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 2. Я РЯДОМ.

Сурская Людмила

– Помогите, Дашке плохо.

Даша не сразу почувствовала, как рука Романа захватила её палец. Обезумев от счастья, она рванула следом за Лизой, но уже за врачом. Время до его прихода тянулось мучительно долго.

– Доктор, - завопила во всю мощь девчонка, налетая на приведённого Лизаветой врача, - он пошевелил рукой. Смотрите.

Но тот не разделил её радости и скосив в её сторону глаза, на минуту задумался, ещё раз посмотрел на больного и жёстко оборвав приказал:

– Тебе показалось, мышца сократилась. Лиза сделай ей укол.

– Даша, дорогая,- пробормотала Лиза, поглаживая Дашину руку,- успокойся...

Девчонки

чувствовали, что надо бы утешить подругу, но она была в таком состоянии, что боялись к ней подходить. Или сидели рядом с ней молча сжав плотно побелевшие губы. Очень, очень боялись за неё.

– А, не пошли бы вы, куда подальше с тем уколом, - развоевалась Даша.
– Протрите очки, у него дрожат ресницы. Ну?

Доктор нехотя наклонился. Ресницы действительно не только дрогнули, но и поднялись открыв затуманенные глаза.

– Не будем паниковать, - засуетился доктор оглядываясь на Лизу и ища поддержки.- Бегите за лечащим врачом и начальником отделения. Так и есть, он приходит в себя. Через столько-то дней. Фантастика. И как это, Костлявая, его отпустила?

Все очень опасались за его жизнь и здоровье и вдруг такое чудо.

Его восторженные глаза сияли. Он именно в этот момент поймав крепко стиснул Дашину ладонь.

Лиза неслась по коридору, налетая на людей, помогая себе руками, рассказать о случившемся.

– В реанимацию бегом, - еле живая, попросила она выдохшись врачей.

В обратный путь, до реанимации, Лиза отправилась последней, врачи летели пулями, намного опережая её.

– Вот это да! Молодец парень, - радовались хирурги, обступив раненного, - хвала твоему Ангелу Хранителю, всё таки вымолил тебе спасение у Всевышнего.

– Не говори, пока ничего. Слышишь нас? Моргни, - просил главный, останавливая прыть коллег.
– Хорошо. Молодец. Видишь? Ещё поморгай. Отлично!

Что-что, а эмоции переливались через Дашку. Оттеснённая от Бугрова врачами, прыгая за их спинами, она пыталась хоть что-то рассмотреть. "Боже мой, он жив! Жив!" Ничего другого она не способна была воспринимать. Жизнь, это уже победа. Поснимали датчики, откатили аппаратуру, стало менее тревожно за его жизнь. Отделение гудело. Безнадёжный ожил. Это огромная радость для всего медперсонала, от врачей и до нянечек. "Именно на такой результат приятно работать", - улыбались они.

– Притушите эмоции, - сердился главный. Прося всех успокоиться.
– У нас оперированные лежат.

Какого чёрта притушить, всех носило и подбрасывало. Разве что "Ура!" не кричали. Но голосу начальства вынуждены были подчиниться.

Когда палата опустела, Даша опять заняла свой пост у его изголовья. Она спрятала под одеяло безжизненно лежавшие вдоль кровати его руки.

– Пить дайте, пить, - просили его спёкшиеся от огня чёрные губы.

В Дашке всё клокотало и бурлило. Руки дрожали, а голос прыгал от глухих до звонких нот.

– Ромашка, миленький мой, только влажным бинтиком промокну твои губки. Не сердись, котик. Капельку ещё на язычок могу. Больше нельзя. Потерпи. Ты такой сильный, сможешь. Сейчас оботру тебя влажным полотенцем, легче станет,- ворковала она.

Бугров сразу узнал этот тёплый мелодичный голосок. "Даша! Она рядом!"

Обалдевшие и обрадованные девчонки полюбовавшись на счастливых ребят ушли. Не просто так ушли, а решили в помощь Даше дежурить около Бугрова по очереди: не считая дежурств, конечно, которые проходили тоже всё свободное время тут. Поэтому около

него постоянно толкался народ. Но основная нагрузка лежала на Дашкиных плечиках. Она, как матрос на вахте, сидя около него безотлучно, ловила каждое его слово, жест, намёк. В общем, смотрела на него, не отрывая взгляда.

– Холодно?
– метнулась она к нему, почувствовав, как он поёжился, укрывая одеялом.
– Крови много потерял. Одеялом укрою, моя радость. Сейчас оботру тебе ножки и носки тёплые одену. Лиза купила. Будет теплее.

Кормила Даша его сама с ложечки, бегая в столовую отделения варить супчики и бульоны. Лена принесла соковыжималку, и Даша поила Романа свежими соками. Денег на дорогие лекарства и продукты с рынка не хватало, и Дарья заложила свою дорогую, золотую цепь. "Попрошу у отца денег: осенью выкуплю, - это не смертельно.
– Объяснялась она с подругами, не одобрившими её затею.
– Уверена, вы бы также поступили, просто вас это, слава Богу, не коснулось". Никто не возражал.

Она привыкла рано просыпаться с восходом солнца. Вместе с природой. И не мучиться недосыпанием день. Или не спать совсем проводя ночь у его изголовья, откуда хорошо видно окно и звёзды. Так устроен человек, если очень надо или очень хочет- привыкает даже к невероятному.

Поправка шла трудно. Бугрову все, сговорившись, усердно врали, про его скорейшее выздоровление. Правда, как всегда, выскочила неожиданно. Страшный приговор "инвалид" ему открыл совсем чужой человек. Это было как гром среди ясного неба. Ещё бы! Молодому, полному надежд и планов на будущее парню, сообщают о его неподвижности до конца жизни, это неправильно и страшно. Сцена, как в романе. Молодому врачу Косте очень нравилась медсестра-студентка Даша. Но его ухаживания не замечались и не воспринимались девушкой всерьёз. Смазливый и достаточно самоуверенный парень долго не мог понять такого к себе пренебрежения. Но несчастье с Романом приподняло завесу тайны. Воспылав ревностью и возможностью реванша, он поставил соперника перед фактом: "Ты - инвалид, а девчонке жить надо, - сказал он ему в лоб.
– У меня на неё серьёзные виды".

Весь день точно не чувствуя её присутствия и прикосновений, больной лежал неподвижно, уставившись в одну точку. Ночь прошла ещё хуже. Бугров метался, грубил и рычал на Дашу. На утреннем обходе пожелал остаться с начальником отделения наедине. Серьёзный разговор. Всех остальных попросили из палаты. Роман впился взглядом.

– Доктор, я останусь неподвижен? Да или нет, только не юлите больше?

Воспалённые глаза смотрели твёрдо. Не отступит. Док вынужден был сказать всё.

Услышав ответ, Роман не бился, не кричал. Просто по измученным впавшим щекам потекли слёзы. Беспомощный инвалид, это не для Бугрова. Он и не думал, что есть что-то хуже смерти.

– Остался жить - уже чудо!
– пытался подбодрить пациента врач.

Роман не оценил старания врачей с надрывом заявив:

– Умереть было бы честнее и гуманнее. На фига вы меня спасали?

Док возмутился, но стену пробить не мог.

– Чушь. Жизнь, парень, это уже кое-что. Никто не ведает своего будущего. Ты нужен родителям, Даше. Что было мы знаем, а вот что будет должны узнать. Так-то вот.

Бугров горько перекривился:

– Даше нужен будет здоровый мужик.

– Прости, не нашёл я правильных слов утешения. Пойми, твой крепкий организм борется. Помоги ему. Всякое бывает,- хлопнув себя по коленам поднялся врач.