НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 2. Я РЯДОМ.
Шрифт:
– Где Алёнка?
– гудел в трубку Димка.
– Раскалил телефон звонками, сейчас взорвётся. Найти её не могу.
Дашка посмотрела на счастливо плескающуюся невдалеке Лену, чтоб убедиться, что с той всё в порядке и взялась опять за трубку.
– Не волнуйтесь, Дмитрий Михайлович, мы в студенческом лагере, минуточку, я посмотрю, что там с её мобильным. Алло, вы меня слышите? Она отключила его. Мы отдыхаем, купаемся. Собственно спонтанно всё получилось.
– Спонтанно у них... А у меня чуть шарики за ролики не зашли. Она плавать не умеет,- То грозно, то неуверенно тянул Димка.
А Дарья не подумавши:
– Я тоже.
– Ты меня успокоила. Не лезьте глубоко. Там спасатель есть?- покашлял в телефон Димка.
– Есть. Он далеко. На вышке.
– Кошмар. Как тебя Роман отпустил?
– Он не знает, в патруле сегодня.
– Включи её телефон и передай барышне, что дома по ней страдает ремень. Я чуть с ума не сдвинулся. Николай Николаевич приезжает, командировки срок сократился, чего-то там отменили. В аэропорту я его встречу. А ей, как любящей дочери, не грех и пирожок слепить.
– Всё передам, мобилку включу, не переживайте вы так. Не утонем мы.
– Ну спасибо утешила.
Мобильная связь и хорошо это, и плохо. Хорошо, отовсюду можно достать нужного позарез тебе человека. Плохо, когда достают тебя. Не успели залезть в воду, беги, отвечай.
– Лен, тебе звонок, если это Лиза надумала присоединиться к нам, разочаруй её. Мы вечером уже будем дома. Кто не успел, тот опоздал.
Но побелевшая Лена, не отнимая телефона от уха настойчиво махала Даше рукой.
– Выходи скорее.
– С профессором беда, с Димкой?
– гадала Даша.
– Дашутка, с Ромкой.
Вот такого она не ждала не гадала. Считала Бугрова заговорённым и вечным. Дашка прижав кулачки к груди беспомощно лопотала:
– Не может быть, у него же сегодня последний патруль. Мы и сумки собрали. Что?
Лена встряхнув её проговорила каждое слово отдельно, чтоб дошло, чтоб поняла.
– В патруле, на вокзале. Заложники. Стреляли. Состояние тяжёлое, он в госпитале. Лиза звонила. Дима уже там.
– Кто же поехал за профессором в аэропорт?
– плохо понимала происходящее Даша.
– Кого-то другого послали и тоже привезут в госпиталь. Там он какую-то аппаратуру везёт. Но это сейчас неважно. Нам надо ехать. Возьми себя в руки.
– Плохо соображаю, - пожаловалась растерявшаяся Даша.
– Наверное, надо собираться и бежать на автобусную остановку.
– Поторопимся.
"Ничего не помню. Ни как бросали вещи в сумки, ни как бежали за автобусом, - тёрла она виски, болтаясь в нём.- Только быстрее бы уж, что ж он так медленно тащится". А вокруг варилась жизнь, пустая, бессмысленная. В ней надо было участвовать. Автобус вставал на остановках, высаживал пассажиров. Брал новых. Люди передавали деньги на билет. ""Тяжёлое ранение..." - стучало в висках.- Господи, за что? Я не могу его потерять. Пожалей меня, помоги Роману. Сохрани ему жизнь". По мере того, как до неё доходило случившееся, Дашку сковывал страх. Обречённость, запустив свои клешни, брала в свой мерзкий плен.
В приёмном покое госпиталя, куда они пригнали с безумным видом, было необычно людно. Сегодня здесь преобладали люди в военной и милицейской форме.
– Сдают кровь, много надо, - подлетела к ним Лиза. Как вы долго добирались. Ленка, твой отец тоже в операционной. Оперируют уже пять часов. Врачей, ой, мамочка... С институтов, больниц, профессор всех стоящих учеников своих вызвал. Не сверлите меня глазами, если идёт операция, значит жив.
– Пока?
– ватные ноги не выдержали, и Дашка шлёпнулась на сумку.
– А что ты хотела? Стреляли в упор. Вся грудь, как решето.
Лена дёрнула её за рукав. Мол, с ней бесполезно сейчас говорить.
– Когда?
– не разжимая губ, простонала Даша.
Они вошли в длинный светлый коридор, стараясь ступать бесшумно и осторожно. Лиза посматривая на Лену, мол, молчать тоже нельзя, спрашивает же, принялась объяснять:
– Я дежурство сдавала. Вдруг крики. Привезли раненного курсанта. Меня сорвало, прям,- Ромка! Прибегаю. Точно он. На носилках, белый, как мертвец, кровищи. Эй, подруга, ты чего?
– кинулась она к потерявшей сознание Даше, после такого её красноречивого рассказа.
– Я ж тебя просила,- укорила ей Лена, бросившаяся к Даше.
Лупя Дашку безжалостно по щекам, Лиза ругалась:
– Очнись, медик твою мать...
– Лиза, осторожнее с ней, - молила подругу Лена.
– Слава Богу, пришла в себя, - перевела она дух, глянув в безумные Дашкины глаза.- У старшей сестры его вещи и документы, разберись.
Побрела по коридорам, кому-то кивала, с кем-то говорила... Сестра открыла каптёрку, показывая на кучу окровавленного тряпья.
– Разбирайся. Выбросить хотела, но Лиза не дала.
Прижав окровавленные дырявые тряпки, бывшие Ромкиным камуфляжем, к груди, Даша зарыдала. Слёзы, прорвавшись, растекались солёным потоком, оставляя привкус горечи на губах. Они ещё хранили запах его тела, даже сквозь жуть крови. "Боже, он стирал его буквально три дня назад", - взвыла она.
На её руках кровоточила реальность беды, а не её ощущение, что вело из студлагеря в госпиталь. "Помоги, спаси", - упала она на колени, прося только ей видимую Богородицу.
Самое страшное -это ждать. Умирая от страха и грея надежду ждали.
Из операционной появился усталый Димка. Девчонки метнулись к нему. Взгляд его был строг и даже суров. На их лицах вопрос и волнение. Димка несколько минут не сходил с места, стоял с опущенной головой, лихорадочно что-то соображая. Лена подёргала за рукав. Заговорил:
– Пока живой, оперируют, больше добавить нечего, - сухо бросил он, подбежавшим девчонкам. Алёнка, вот тебе ключи от моей машины, деньги, слетайте с Лизой в супермаркет. Купите побольше еды, надо накормить уставших, голодных мужиков,- махнул он на операционную. Не забудьте взять хорошего коньяка.