НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.
Шрифт:
– Наверное, нитки гнилые попались, вот и разорвалось.
– Пытался помочь сыну Фёдор Егорович, сразу всё поняв.
– Конечно, до его приезда хорошие были, а теперь сгнили. Замок тоже сам развалился? Захотелось так ему, раз и сломался. Куда?
– остановила она Романа.
– Если ты сейчас за ней уйдёшь, то ужинать придётся нам одним. Марш за стол. Детей хоть на коленях подержи.
– Что я такого сделал?
– удивлялся, честно глядя, матери в глаза Роман. Уже и руки помыть нельзя. Во всём стараетесь углядеть криминал.
– Роман, мама права, - влезла тёща, если сядешь за стол, а не полетишь за женой, то считай, прощаем тебе наши сгоревшие за сегодняшний день нервы, пока ты Дарью тискал. Пять часов ждём, ночь вам на что?
– Люблю я её, это понятно, безумно люблю, не тискал, в ромашках любил. И ночи мало, и в десять я сейчас не уложусь.
– Оставьте вы мужика, - взмолился Фёдор Егорович.- Дался он вам.
– И, правда, Надя, Зина, чего вы с него хотите? Есть силёнки, пусть любит. Подождали мы маленько нестрашно, два года ждали, а тут каких-то пять часов, - вступился и тесть.
– Я вообще паинька, а не сын уже, иду, куда послали, а всё ищут некоторые, к чему бы придраться.
– Поторопился Роман подхватить детей.
– Будем знакомиться, мужики, поновой. Ведите папку мыть руки.
– Не понял я, а что у тебя с руками?
– удивился отец, вцепившись в его кулаки.
– Ничего страшного, царапина, - заюлил Роман.
– Я не про ранение, уже понял.
– Кулаками, поди, махал, - вставила свои пять копеек Зинаида.
– Больницу хоть не развалил, баламут?
– Ты скажешь тоже..., - чмокнул в щёку мать Бугор.
– Больница, ей Богу, ни при чём.
Сан Саныч, загонявший машину в гараж, поманил Фёдора Егоровича.
– Смотри, - показал ему валяющиеся на коврике ножи и обрез, - Это не наше.
– Понятно..., где он шушеры этой на себя насобирал.
– Ты не очень-то Фёдор гуди. С раненной рукой дрался, не сладко пришлось ему. Из-за мелочи не стал бы руки марать. Выхода у него не было. Я так думаю.
– Дарья?
– Скорее всего, так.
Ромка плескался, а мальчишки стояли по обе стороны умывальника и ждали каждый при своём деле. Один держал полотенце, другой мыло. Оба, сопя и не мигая, ожидая своей очереди смотрели на отца, такими же, как и у него огромными глазами, цвета незрелой черёмухи.
За столом ждала семья, засуетились сразу же, услышав на подходе звенящие голоса ребят, пододвигая стулья и накладывая еду на тарелки.
– В каких землях тебя катало не скажешь, конечно. Поэтому за возвращение поднимаем бокалы, - встал отец.
– Детей и жену сдаём целыми и здоровыми.
– Встал и тесть, - за твоё возвращение, Роман.
Мальчишки резво оседлали колени бабушек, похрюкивая сок из бокалов, чокаясь вместе со всеми, хулиганя в тарелках сердобольных бабусь. На свои колени Роман усадил жену. Смущённая и счастливая, она крепко обнимала его шею, щекоча ушко и обжигая поцелуями его щёки. Они сидели двое, как одно целое, понимая и разговаривая глазами, в один миг, сплетая руки и тянясь дуг к другу с поцелуем. Утоляя жажду, из одного бокала и голод из одной тарелки, парочка ворковала.
– Сядьте и поешьте, как люди.
– Ругалась Зинаида на них.
– Нашёл ребёнка для себя и забавляется.
– Мам, что за обиды. У вас с Надеждой Фёдоровной тоже по ребёнку и вам это доставляет радость. Так почему же я должен отказаться от своей малышки, - посмеивался Бугров, получая от жены лакомый кусочек мяса в рот.
– Дарья, ты поумнее, дети смотрят, - погрозила дочери Надежда Фёдоровна.
– Ни за что, - прижалась она плотнее к мужу.
– Совсем девку распаскудил, под себя поломал, - отвернулась недовольная Зинаида.
– Мама, у папы есть ребёнок, да?
– засуетились дети, подслушав взрослый разговор.
– Есть, мамочка ваша, вон штаны на коленях ему протирает.
– Влезла Степанида, втискивая принесённое блюдо с мясом и жареными овощами.
– Заморочили головы детишек.
– Ничего, скоро лафа для них кончится. Я возьмусь за их мужское воспитание, - пообещал Роман.
– Нас трое мужиков на одну маму. И поэтому она всегда должна быть для нас ребёнком. Понятно?!
– Им по три годика, какие они ещё мужики, это ты загнул.
– Заворчали деды.
– Самая зарядка для головы, тем более выглядят они на пять с хвостиком. Хватит протирать им бабьи юбки и дедовы штаны. Сели, как положено на стулья, и ешьте из своих тарелок.
– Приказал Роман.
– Это ещё что такое, - подбоченилась Зинаида.
– Предупреждаю тебя, обормота. Увезёшь к себе, чтоб наши глаза не видели, и воспитывай. А сейчас мы им объявляем амнистию.
– Мама, - обратился Федя к матери на английском языке, думая, что отец не понимает его так же, как и деды с бабушками.
– Почему наш папа такой сердитый?
Дарья замялась, соображая, как поступить, ведь она знала, что английским Роман владеет получше её. Выкручиваясь, попробовала детям объяснить на французском подбирая слова попроще.
– Папа не сердитый, а строгий, как все мужчины. Он очень вас любит, но выросли без него и не знаете, каким должен быть папа. Теперь будет всё по-другому, и вы скоро привыкните к нему, а он к вам и всё у нас будет хорошо. Выложив всё это, Даша посмотрела на мужа, понял или нет? Похоже, понял, значит, знает не хуже английского.