Не гореть!
Шрифт:
Ехали в тишине — о чем можно было говорить? В эти минуты они словно понимали друг друга без слов. Так казалось Денису. Он смотрел на дорогу, стремясь поскорее добраться, ради них обоих. У Олиного дома остановил машину под самым забором, чтобы она не мешала проехать, и, наконец нарушив их тишину, спросил:
— У тебя диван запасной есть? Я обратно не доеду.
— Пойдем, — кивнула Оля. Ее подбородок дернулся. И теперь уже она вела его за руку. К калитке. По двору, уже такому знакомому. До крыльца.
А на крыльце, покуда она возилась с замком, он очень хорошо
— Пойдем, — повторила она, заводя его в прихожую. Последняя вспышка ее суетливости пришлась именно на это место. Она торопливо расшнуровывала ботинки, разматывала шарф. А потом спросила — как будто часть вибрирующей энергии выбросила из себя: — Ты же не обидишься, если я пока не дойду до кухни?
— На кухне диван? — развеселился Басаргин. Штатный семейный клоун.
— Нету у меня дивана.
— Придется в машине дрыхнуть. И ты отдыхай!
— Пойдем, — устало сказала она в третий раз и снова взяла его за руку.
Повела за собой. К себе. В маленькую комнатку, кровать в которой, надо сказать, занимала почти все пространство. Здесь Оля засыпала еще подростком с того дня, как Леонила Арсентьевна впервые забрала ее на «перевоспитание». Странно. У нее тут угол свой был, а у Ди — нет.
— Есть еще бабушкина, — хрипловато объяснила Оля, когда они оказались стоящими рядом на ее пороге. — Но я там ничего не меняю. Ты не против? Раздевайся, ложись.
И с этими словами она отделилась от него, пройдя к окну, чтобы закрыть шторы, погружая комнату в полумрак.
Информацию Дэн воспринимал уже плохо. Настолько вымотанным он не был давно. Быстро скинув джинсы и куртку со свитером, притулил одежду на стул, попавшийся под руку, и отрубился раньше, чем его голова коснулась подушки.
Оля некоторое время стояла, отвернувшись и глядя в окно сквозь щель в ткани. Голые деревья, покрытые каплями дождя. Черные-черные, будто бы выгоревшие, как и черная земля под ними. Спазмом сжало горло, и она заставила себя отвернуться, чтобы оказаться лицом к лицу с тем, чего боялась и чего хотела. Картинка идеальной жизни, в которой выбор пал на нее. То, чего быть не может. Если бы она могла хоть о чем-то еще думать, то, наверное, ужаснулась бы.
Денис спал. Как мало времени надо, чтобы заснуть. Сколько времени понадобится ей, чтобы привыкнуть? Чтобы справляться. Чтобы Юркины слова и для нее стали обыденностью.
До кухни Оле дойти все же пришлось — пошарила в подвесном шкафчике, где сколько себя помнила, хранились таблетки. Они и сейчас там были. Запасов она не пополняла, но осталось от бабушки. Валерьянка в помощь — надо же хоть как-то заснуть, когда внутри до сих пор все колотится. Колотится так сильно, что она даже не знала, как хоть шаг ступить из части, чтобы не оказаться в сводящем с ума одиночестве. Впрочем, она и сошла с ума. Додумалась — ждать Дэна.
И вместе с тем ощущение правильности того, что он сейчас под ее крышей, лежит в ее кровати, странным образом наполняло если не мысли ее, то хоть чувства. Не сознавала до конца, но ей было нужно, чтобы с ней оставался сегодня именно Денис.
Особенно когда случается подстава в виде просроченной валерьянки.
Она разочарованно выбросила пузырек в мусорное ведро и вернулась назад, в комнату.
Дэн.
Спит.
Даже не укрылся. И его широкая грудь в футболке мерно и спокойно то вздымается, то опадает.
Оля стащила с себя кофту и джинсы. Запихнула их в шифоньер. Вынула пижаму, переоделась прямо здесь, не в силах идти в уборную. И доползла до кровати. Перелезла через Дэна и улеглась с другой от него стороны. Накрыла их обоих одеялом. Устроилась на подушке. И тяжело вздохнула.
Она ни за что не уснет. Ни за что не уснет. Никак не уснет. Уткнувшись лбом в его плечо, обтянутое трикотажной тканью и зачем-то закинув на него руку, она потянула носом вмиг сделавшийся родным запах и, всем своим существом растворяясь в тепле и покое, от него исходивших, закрыла глаза, стремительно проваливаясь в беспамятство.
За окном был вечер, когда Денис проснулся. Так же сразу, как и заснул. В темноте комнаты угадывались очертания мебели. Стул, небольшой шкаф, каких сейчас, наверное, и не делают, дверной проем. Где-то там есть кухня — Дэн улыбнулся. Традиционно хотелось жрать. Да и Олю, мерно сопевшую у него под боком, тоже не мешало бы накормить. Иначе она от большого ума задумает уморить себя голодом.
Выбравшись из-под одеяла, он натянул джинсы и, легко ориентируясь в ее доме, все так же в темноте направился на кухню, где принялся по-хозяйски шуршать у нее в холодильнике. Денис выуживал из него подходящие продукты, когда краем глаза заметил движение в районе подоконника. Повернул голову и встретился взглядом с зелеными кошачьими глазищами, неотрывно взирающими на него. Басаргин подошел к окну и широко открыл форточку.
— Кто такой? — спросил он у животного.
Тот в ответ сделал вид, что происходящее никак к нему не относится. Но стоило Денису вернуться к столу, как кот закружил у него в ногах, не давая ступить и шагу. Ценой свободы стала ветчина.
Басаргин был гуру омлетов. Нет, приготовить он мог много чего. Особенными кулинарными талантами не отличался, но, предпочитая общепитовской кухне домашнюю, развлекал себя разнообразным рационом. А омлеты он всегда делал легко, быстро и с удовольствием. Правда, Ксюха называла его шедевры деревенской пиццей, что не мешало ей и самой перенять предпочтения старшего брата.
Пока сковородка негромко ворчала на заключительной стадии приготовления, Денис налил себе чая и присел к столу. Кот деловито намывал морду. И так бы они, наверное, и сидели в ожидании, когда проснется хозяйка, если бы прямо перед глазами Басаргина не оказалась открытая дверь, в которой свет, падающий из кухни, выхватывал странные предметы. Азарт любопытства заставил его подняться и, оказавшись на пороге соседней комнаты, Дэн щелкнул выключателем.