Не гореть!
Шрифт:
Главное, что она запомнила, — турбаза возле части. Возле Дэна. И несмотря на чертову бессонную ночь, и несмотря на собственные вконец измочаленные нервы, Оля, едва оказавшись в гостишке и выгрузив чемодан, отправилась в душ. Напряжение, овладевшее ею, не отпускало ни на минуту. Ни струи теплой воды, стекающей по коже, не помогали, ни собственная мантра: еще немного, и все наладится.
Есть ли чему налаживаться?
Может быть, она сочинила себе все точно так же, как в тринадцать лет, когда решила, что Дэн — тот самый мерзавец, который бросил Диану,
В детстве — себе-то признаться, в конце концов, можно — он был парнем, о котором она грезила, представляя себе то, что только может представлять себе девочка-подросток в пубертатный период.
Когда ложилась спать, и никто не мог заглянуть в ее мысли. Тогда она еще ни разу не целовалась. Собственно, она до совершеннолетия не целовалось. И это — самое смелое, что Оля отваживалась воображать себе, но чувство стыда за подобные фантазии преследовали днем, когда она вновь вспоминала, что юноша с Арсенальной — Дианкин. Но все же ее первые, не настоящие, придуманные поцелуи — принадлежали ему.
Ничего не начиналось… Для нее все началось слишком давно. В ту пору, когда он еще не знал, что она есть на свете.
Как доказать? После всех собственных «нет» — как это доказать, да и нужно ли доказывать?
Приведя в чистоту тело, но отнюдь не успокоив собственные нервы, Оля переоделась и около одиннадцати утра отправилась в пожарную часть, по совету пана Мыколы вызвав такси. Примерно понимая, что заблудиться здесь попросту негде, она все же не стала рисковать. О том, что они подъезжают, Олька догадалась по каланче, возвышающейся над крышами. Улыбнулась и подумала о том, что все, в конце концов, повторяется. Неважно где и почему. Встретить сегодня здесь Дэна ей не грозило. Если вчера днем он спал, значит, только отработал и сейчас на законном выходном. А ей… ей нужно было подготовиться к их встрече. И отыскать все же слова, если только слова хоть что-нибудь решают для таких, как они.
Нужный кабинет Оля нашла без особенного труда. Парни, убирающие во дворе, подсказали. Смешные, веселые, они проводили ее взглядами до самого входа в здание части, и наверняка кто-нибудь из них вызвался бы отвести ее прямо к подполковнику Лысаку, если бы не маячивший здесь же начальник караула, бдящий дисциплину.
Приемной не было.
Лишь одна-единственная дверь с табличкой.
В нее Оля и сунулась, легко выдохнув и нацепив на лицо вежливую улыбку.
— Добрый день! Григорий Филиппович?
— А он добрый? — полюбопытствовал хозяин кабинета, вскинув на нее глаза, в которых тут же отразилось удивление. — Вас каким ветром к нам задуло?
— Работу ищу! — бодро взяла быка за рога Надёжкина, решив, что напор — самое то, что нужно.
На что у Григория Филипповича едва не отвалилась челюсть, но он вовремя успел удержать ее на месте.
— Какую? — осторожно спросил он.
— Спасателя! — еще более жизнерадостно ответила ему Олька.
Лысак крякнул и потянулся к чашке, стоявшей на столе под рукой. Сделал несколько глотков, не сводя с посетительницы взгляда, и уточнил:
— Кого-кого?
— Спасателя, — повторила она и улыбнулась еще шире. — Квалифицированного пожарного-спасателя. У меня уже летом диплом будет. И по закону — звание младшего лейтенанта положено.
— И откуда шустрая такая?
— Из Киева.
— О как! И что ж в столице не сидится?
— А я по семейным обстоятельствам переехала. Так вышло. Но у меня опыт работы имеется, вы не думайте, Григорий Филиппович.
— Да уж я лучше подумаю! — авторитетно заявил Лысак. — И вакансий у меня нет. Так что придется поискать в другом месте.
— Если вас не устраивает моя гендерная принадлежность как для спасателя, то я могу диспетчером, — тут же переобулась Оля, вовремя сориентировавшись, что лучше с таким авторитетом не препираться — себе дороже, а в часть ей нужно. — Я пять лет в этой должности, работу знаю. Все умею. Закончу университет, получу аттестацию.
— Для столичных вакансий у меня нет!
Вот тут пришла пора Ольге Борисовне Надёжкиной опешить. И растеряться — чего уж там. Несколько секунд она открывала и закрывала рот, глядя на подполковника Лысака. А потом не выдержала и спросила тихим-тихим голосом:
— Почему это для столичных?
— Потому что один у меня уже есть, — пояснил Григорий Филиппович. — И все бы ничего, да всех баб взбаламутил. А у меня часть, а не бордель! Ясно?
Оля сглотнула. Ледяные иголки пробежали по пояснице. Но, заставляя себя не подать виду, она с легкой улыбкой лукаво произнесла:
— Ясно. Но я не собираюсь баламутить ваших баб, товарищ подполковник.
— Ну ты мне тут того… — напустил строгости Лысак. — 95-й квартал не устраивай… Не до шуток мне. Нет у меня свободных мест, и не предвидится.
— А для этого… который бордель устроил — было?
— И ты туда же?
— Куда? — не поняла Олька, судорожно придумывая аргументы, почему Лысак должен согласиться. А в голове почему-то, едва прозвучал намек на Дэна, стало плотно и полно настолько, что ничего другого, кроме него, уже не втискивалось.
— Туда! Уйди с глаз моих, — ворчливо, но добродушно пробухтел Григорий Филиппович, — и чтобы я тебя у части близко не видел!
— И уборщицей не возьмете?
— Не возьму.
— Тоже вакансии нет?
— Нет.
— Я не собираюсь за этим вашим столичным бегать, — хрипловато прозвучал Олин последний аргумент. И был вполне правдив. Бегать она и правда не собиралась. Собиралась — чтобы он забрал ее к себе, как когда-то предлагал. Предлагал же. Правда до того, как с его телефона стали отвечать другие женщины.
— Все вы так говорите, а потом глазом моргнуть не успеешь — и уже в декрете.
— Что? — горько усмехнулась Оля. — Уже есть претендентки на декрет?
— Нет, — быстро ответил подполковник. — Временной работы тоже не предвидится.