Не ложись поздно
Шрифт:
— Не знаю, — сказала я. — Там посмотрим.
Он воздел кулачки над головой, словно одержал сокрушительную победу:
— Да-а-а!
— Пора баиньки, — сказала Бренда, нежно погладив его по голове. — Никакого больше придуманного кино, ладно? Спи.
— Ладно. — Он опустил голову на подушку. — Спок-нок, Лиза.
— Спокойной ночи, — ответила я. — До скорого, Гарри.
Мы вернулись в коридор. Бренда притворила за нами дверь.
— Ну что, берешься? — тихо спросила она.
Я кивнула.
— Да. Не могу представить, чтобы хоть кто-нибудь отказался от Гарри. Он же просто ангелочек!
Вслед за ней я направилась к лестнице. Но на полпути Бренда вдруг обернулась и схватила меня за запястье.
— Послушай, — произнесла она шепотом. — Не позволяй Гарри ложиться поздно. Я серьезно. Ему это очень вредно. Ни в коем случае не позволяй Гарри ложиться поздно.
17
Нейт осторожно поцеловал меня. Я сильнее прижалась губами к его губам. Обхватив за голову, я удерживала его и целовала, пока оба мы не начали задыхаться. Я отстранилась, взъерошив пальцами его волосы.
— Досказывай, — попросил он, потершись лбом о мою щеку.
Мы обнимались на диване у камина в моей гостиной.
— Значит, мать просила, чтобы ты не позволяла мальчику поздно ложиться, — сказал Нейт.
Я кивнула.
— Да. Сказала, чтобы ни в коем случае. А я такая: почему нельзя? У него что-то со здоровьем?
— А она что сказала? — допытывался Нейт.
— А она говорит, нет, со здоровьем у него все нормально. Просто ему необходимо больше спать, чем многим детям. Мол, он становится ужасно вредным и ни на чем не может сосредоточиться, если не поспит как минимум восемь часов. Правда странно?
— Хотел бы я дрыхнуть восемь часов, — вздохнул Нейт. — Братец у меня «жаворонок». Ровно в полседьмого он прыгает мне на кровать, чтобы разбудить меня, просто так.
— Тебе, пожалуй, следует его прикончить, — сказала я.
Нейт засмеялся. Он вообще находит меня остроумной. Он притянул меня к себе, и мы снова стали целоваться. Когда позвонили в дверь, мы оба вскочили, будто нас застукали за чем-то нехорошим.
Я пригладила волосы и поспешила к двери. Вошли Айзек и Сэралинн.
— Прошу со мной не разговаривать. Настроение ни к черту, — с порога предупредил Айзек.
— Что ж, и тебе тоже привет, — промолвила я. — Пришел устроить нам всем такое же?
— В точку, — сказал он. — Мне одному хандрить, что ли?
— Он никак не заткнется насчет своей группы, — сообщила Сэралинн. — Уж как я его просила сменить тему. Умоляла, заклинала, а он…
— Кто-нибудь, избавьте меня от страданий, — запричитал Айзек. — Нет, правда. Пристрелите меня, чтоб не мучился. — Он плюхнулся на диван рядом с Нейтом.
— Айзек, в чем дело? — поинтересовался тот.
На это Айзек поднял кулак — да как даст ему по ляжке!
— Больно?
Нейт вскрикнул и шарахнулся на другой конец дивана.
— Еще как. Ты что, сдурел?
— Вот так сейчас и бедной моей головушке, — простонал Айзек.
Нейт потирал ногу.
— С каких это пор у тебя на плечах появилась головушка? — прорычал он.
— У нас в субботу вечером концерт, — сказал Айзек, пропустив его выпад мимо ушей. — Ну, помните, в «Оранжерее». Между прочим, за деньги. И знаете что? Нас осталось всего двое — я и тот лентяй из дома напротив, который не знает, с какого конца держать палочки.
— Печальные новости, — сказал Нейт. — Напомни мне не встречаться с тобой в субботу вечером. — Он не переставая бросал на Айзека испепеляющие взгляды. Я опасалась, что он вспоминает, как Айзек поцеловал меня в гараже.
У меня не было сомнений, что Нейт видел нас. Тем не менее, он до сих пор не сказал мне ни слова по этому поводу.
Айзек заворчал и отвернулся от нас троих. Уткнувшись лицом в ладони, он бормотал себе под нос проклятия. Любит он трагические жесты.
— Можем мы поговорить о чем-нибудь другом? — возмутилась Сэралинн. — Как прошел твой первый день в школе, Лиза?
— Нормально, — сказала я. — Все были очень добры. Я так рада вернуться! Меня не раздражали даже тупые шуточки мистера Тревелайна.
— Он считает себя остроумным, — сказала Сэралинн. — Берет, наверное, свои приколы из книжек для детского садика. «Что сказало яблоко земле? Шмяк!»
— Вообще бессмыслица какая-то, — пробурчал Айзек.
— Я надеялась, Лиза еще побудет дома. — Мы дружно обернулись, когда в комнату вошла мама. В здоровой руке она несла высокую синюю вазу с желтыми тюльпанами. — Не хочу, чтобы она слишком перегружалась. Ей нужно время, чтобы как следует восстановиться.
— Это была идея доктора Шейн, — огрызнулась я. — Я вернулась в школу, и хватит переживать.
Последнее время я обнаружила, что постоянно срываюсь на маму. Никогда раньше она не была паникершей. Напротив, из всей семьи она была самой спокойной и невозмутимой. Но после катастрофы она переживала по любой мелочи, и видела все исключительно в черном свете.
Я хотела поправиться и жить дальше. Я не собиралась складывать лапки и переживать из-за любой ерунды.
Мама поставила вазу на кофейный столик и несколько минут возилась с тюльпанами.
— Лиза уже рассказала вам о своей новой работе? Для нас это такая хорошая новость! Тем более, я пока не могу вернуться на работу из-за вот этого. — Она повертела загипсованной рукой.
— Из Лизы получится замечательная няня, — сказала Сэралинн. — Этот ребенок — настоящий счастливчик. Он…
— Но Улица Страха… — перебила мама, покачав головой. — Ну не знаю.
— Мама, хватит, — сказала я. — Хватит меня отговаривать. Это тоже идея доктора Шейн, помнишь? Она считает, что я справлюсь. Дай мне попробовать. И потом, с каких пор ты сделалась суеверной?