(Не) мой ребенок
Шрифт:
У меня от такого «заманчивого» предложения аж челюсть отвисает до пола.
— Господи, да зачем же мне к нему возвращаться? — восклицаю, разведя руками. — Чтобы он дальше продолжал надо мной издеваться и бить?
Мой вопрос Валерию Андреевичу совсем не нравится. Он хмурится, начинает пыхтеть. Вот-вот разразится громкой речью, но мне тоже есть что ему сказать.
— Только не делайте вид, что не знали! Вы прекрасно видели, как он со мной обращался. Видели, и вам было все равно!
— Ты пришла чинить разборки? — изгибает он бровь. — Бесполезное это занятие…
Чувствую, как страх снова начинает душить. Провожу ладонью по шее в попытке сбросить ледяные пальцы нарастающей паники. Неожиданно это помогает.
— Только попробуйте! — отвечаю жестким тоном — сама удивляюсь, как у меня такой получился.
Вскакиваю с места, достаю из кармана сложенный файл с распечатанным листком бумаги, подаю его свекру.
— Что это? — спрашивает он, не глядя на бумаги.
— А вы почитайте, ознакомьтесь… — смотрю на него с прищуром.
Он пробегает взглядом по строкам интервью, которое я подготовила специально для этого разговора. В этом интервью все — как Антон надо мной издевался, как выслеживал, пытался изнасиловать в квартире Глеба, как угрожал моей матери. Я даже впихнула туда историю про кражу телефона мамы. Добавила и то, как свекор потворствовал всему этому, да еще протолкнул психически нездорового сына в администрацию, управлять людьми. Ведь Антон часто хвастал тем, как лихо отец пристроил его на хлебную должность.
— Если Антон еще хоть раз попытается что-то мне сделать, это и подобные ему интервью будут отправлены нескольким журналистам в Москве. Я уже нашла нужные контакты, они ждут перчинки. И тогда от вашей репутации не останется камня на камне. Наверняка после подобных статей к вам нагрянет какая-нибудь проверка или даже несколько. Раз такой уважаемый человек не может приструнить собственного сына, как же он будет управлять городом? Будет скандал! Как потом станете пробиваться в мэры?
Он тоже подскакивает, упирается ладонями в стол и восклицает зычным басом:
— Ты что это, шантажировать меня собралась? Да как посмела…
— А вот смею! Учтите, если только попытаетесь со мной что-то сделать, моя подруга в Москве тут же разошлет интервью по известным адресам!
— Что ты хочешь? — спрашивает он угрюмо. — Денег? Сколько?
— Не нужны мне ваши деньги! Я покоя хочу! Хочу, чтобы Антон навсегда про меня забыл.
Он некоторое время молчит, потом тяжело вздыхает, кивает:
— Антон к тебе больше не подойдет.
— Вот и договорились! — киваю ему.
Разворачиваюсь и на ватных ногах выхожу из кабинета.
***
Мира
Сама не верю, что удалось провернуть такое.
Воистину в критических ситуациях человек может вытворять чудеса.
Буквально выплываю из здания администрации. Топаю по центральной улице и улыбаюсь апрельскому солнцу. В кои-то веки мне
Телефон пищит сообщением.
«Все получилось?» — спрашивает Ляля, моя единственная московская подруга. Именно она должна была меня подстраховать, в случае чего.
Радостно наговариваю ей сообщение:
— Кажется, получилось! Он знатно прифигел, но в итоге согласился. Прикинь, денег предлагал!
Тут же прилетает ответ: «Надо было брать!»
Смешно мне от этой Ляли. Уж вот чего делать не стоило, так это брать у Горцева-старшего деньги. Тогда меня точно не отпустили бы с миром. Он бы, может, даже заплатил, но потом стопроцентно сделал бы какую-то подлянку, ведь, прямо как сын, жаден до одурения. Чур меня от этого, чур. Как бы ни нуждалась, а все-таки не надо мне такого счастья.
Впрочем, деньги для меня — насущный вопрос. Я сняла с карты Глеба некоторую сумму. Понимаю, нехорошо, но я успокоила себя тем, что это фактически на питание ребенка. Не могла же я уйти совсем без ничего? Как бы я прилетела домой?
Опять-таки, мне предстоит найти место для жилья. Хочу попроситься к подруге матери жиличкой — она сдает небольшой старенький дом в пригороде. Мама говорила, что у нее как раз недавно съехали квартиранты и она ума не приложит, где найти новых, приличных. Это в Москве жилплощадь нарасхват, а в нашем маленьком городке мало кто готов снимать.
Уйдя от Глеба, я решила — хватит с меня Москвы. Тем более скрываться от бывшего мужа мне больше не нужно.
Мама говорила, что втихомолку от папы устроилась подрабатывать на цветочном рынке. Плетет корзины, составляет букеты. Ей пригодится помощница, а там что-нибудь придумаю. Буду продолжать учиться дизайну, рисованию. Слава богу, сейчас есть масса онлайн-курсов. Некоторые совершенно недорогие, да и самообразование по видео из Ютюба никто не отменял.
Хочу позвонить маме и тут обнаруживаю, что заряда батарейки осталось всего три процента. Как так-то? Может, хватит позвонить?
Набираю ее номер и… телефон предсказуемо умирает.
— Вот блин…
Я уже неподалеку от родительского дома.
Может, просто зайти?
Сейчас будний день, может папа на работе? Хотя мама говорила, он работает два через два.
Раньше я на такое бы, пожалуй, не решилась. Но после того, как не побоялась сходить к бывшему свекру, мне море по колено.
Даже если он дома, ну что он мне сделает? Я не планирую там жить или что-то у него клянчить. Просто попрошу пару минут поговорить с мамой.
С этими мыслями поворачиваю на родную улицу, подхожу к выкрашенному зеленой краской железному забору, старенькому, но все еще крепкому. Заглядываю во двор: вдруг мама в огороде? Однако ее не видно.
Зайти просто так не решаюсь, стучу.
На пороге почти сразу появляется мой горе-родитель в излюбленных трениках с пузырями на коленях.
Он смотрит на меня поверх невысокой калитки. Вижу, как лицо его перекашивает злорадная ухмылка.
— Ишь, кто пожаловал… Ну заходи.
Секунда, и весь мой боевой настрой куда-то улетучивается.