(Не) мой ребенок
Шрифт:
И она бросает трубку.
Долго смотрю на экран мобильного, не могу понять, что это сейчас было. Восстание злобных хомячков? Что на нее нашло, вообще?
Эта мадам не знает, с кем связалась.
Глава 48. Анжела
Глеб
Я сижу в гостиной собственного дома как обухом по голове прибитый. Никак не соображу, как я мог позволить событиям дойти до такой крайности?
Этому дебилу, Горцеву, все внятно растолковали, он клялся, что
Как я это понял? Очень просто — достаточно вспомнить ее фразу: «Решила вернуться в родной город». Спасибо, хоть постеснялась сказать, что к бывшему мужу.
К кому ей еще туда возвращаться, как не к нему? Естественно, побежала к своему Горцеву сразу, как только поняла, что со мной не выгорит.
Мысли о том, что этот тип сейчас наслаждается моей женщиной, сводят с ума.
Нет у человека ни чести, ни совести. Каким надо быть моральным уродом, чтобы отбивать бывшую жену у другого, если она на шестом месяце беременности? Это же подлость чистой воды. Очнулся через полгода после развода. Неужели не совестно вот так рушить чужую семью?
Не хочу об этом думать, а в голову так и лезут образы: как он целует ее в губы, как любуется ее шикарной грудью, как ест приготовленный ею ужин. Если она меня так баловала, стопроцентно и его будет баловать! Гаденыш будет жрать вместо меня вкуснейшие пельмени, котлеты, говорить с моей невестой, держать ее за руку.
— Не смей ее трогать! — шиплю сквозь зубы на представший передо мной образ, будто эти двое сейчас не за тысячу километров, а в моей гостиной.
Киплю как котел на самом большом огне, убить готов этого подонка.
Не будь Мира беременной, я бы махнул рукой.
Как-то попытался бы задавить любовь. Переболел бы, постарался отпустить. Это ее жизнь, в конце концов. Раз она предпочла его, я бы рано или поздно смирился. Но она же уехала с моим ребенком!
А пафоса в голосе сколько… Сына она мне отдавать не хочет. Неужели и вправду собралась воспитывать моего малыша с этим неандертальцем? Наверное, он наплел ей разного — мол, люблю не могу, ребенка приму. Да только это все чушь. Чужие дети никому не нужны, мне ли не знать? Я вот в свое время никому не пригодился.
Что если этот утырок поначалу будет с ней ласков, а потом станет попрекать чужим дитем? В его голове ведь совсем нет мозга, я это сразу понял по взгляду. Мне не нужно, чтобы матери моего ребенка мотали нервы. Мне нужно, чтобы она жила в нормальной квартире, хорошо питалась, находилась в комфортной обстановке. Обеспечит ли он ей все это? Я совсем не уверен. Красной икрой уж точно кормить не будет.
Через какое-то время догадываюсь проверить баланс карты, которую выдал Мире на расходы. Обнаруживаю, что она сняла со счета пятьдесят тысяч. Ну хоть что-то! Пусть у нее будут хоть какие-то свои деньги. Хотя могла бы снять больше, дуреха… Я бы не ругался.
Беспокойство за Миру и сына плотным кольцом сжимает сердце.
Кручу в руках телефон, уговариваю себя не звонить ей хотя бы сегодня. Пусть страсти немного улягутся, серьезные вопросы лучше решать на свежую голову.
Смотрю на ее фото в мобильном, позволяю себе хоть на пару минут вернуться в то счастливое время, когда она была со мной. Эти мысли затягивают как топкое болото. Ненадолго будто даже отключаюсь.
Вдруг отчетливо слышу стук в дверь.
Вздрагиваю. Первая мысль: Мира.
Однако вскоре в прихожей раздается голос Анжелы:
— Милый, я дома… Ты не встретил меня в аэропорту, нехороший такой…
Забыл.
Я вообще напрочь про нее забыл.
Наблюдаю, как Анжела вплывает в гостиную.
На ней новый белоснежный костюм, волосы уложены в аккуратную высокую прическу. Раньше мне очень нравилось наблюдать за ней, шикарно одетой, с прической и макияжем. Тешил свое самолюбие тем, что женился на настоящей леди, у нее ведь и походка соответствующая, и манера речи. Неплохо для вчерашнего детдомовца с дырой в кармане, а?
Однако леди так, как она, не поступают.
После известий о том, что Анжела предложила Мире сделать аборт, ничего, кроме отвращения, к бывшей жене не испытываю.
— Ну, привет… — тяну похоронным голосом. — Как ты вошла, я же забрал у тебя ключи.
— Ой, прости, в одной из сумочек лежали запасные, забыла отдать. — Анжела улыбается мне, но очень скоро ее улыбка сходит на нет. — Ты мне не рад? Ты же сам пригласил нормально поговорить…
— О да, я хочу с тобой поговорить…
Она превратно понимает мои слова. Спешит сесть рядом на диван и заводит приторно-сладкую речь:
— Глеб, я весь этот месяц не находила себе места. Веришь или нет, но я не могла смотреть ни на одного мужчину, перед глазами был только ты, и в сердце ты. Я ведь люблю тебя…
— Так любишь, что даже предложила Мире сделать аборт? — спрашиваю с прищуром.
Она резко выпрямляется, делает недоуменный взгляд:
— Кто тебе такое сказал? Она? Это все вранье чистой воды. Знаешь, эти провинциалки наплетут что угодно, лишь бы оторвать богатого мужика…
— Хватит заливать, Анжела, — резко ее перебиваю. — Я же вижу, когда ты врешь!
Она тут же идет на попятную:
— Глеб, я за этот месяц полностью изменилась. Если хочешь, я стану растить ее ребенка, как своего. Буду менять ему памперсы, кормить с ложечки, стану образцовой мамой. Вот, смотри!
И она показывает мне коротко состриженные ногти с французским маникюром.
Надо же, какие разительные изменения. Это, конечно, все меняет.
— Не нужно таких жертв, Анжела, — качаю головой.
Она снова неправильно меня понимает, тут же приободряется, начинает частить: