Не надо меня обижать
Шрифт:
— Мой ответ что-то изменит? — еле слышно спросила.
— Нет. То есть, да, — тяжесть совершенного проступка давила на плечи.
Я только собралась открыть рот, чтобы попытаться донести свою правду, как в дверь постучали и буквально через миг заглянули.
— Стефан, к нам тут делегация пожаловала. Что делать? — в дверях стоял незнакомый мужчина, косясь одним глазом на меня, а другим на Лема. Отчего-то я была уверена, что он слышал звуки, доносящиеся из комнаты некоторое время назад.
— Отправь их в переговорную, — рыкнул Лем, — я скоро буду.
— Но, — начал протестовать журналист, — их много и они требуют твоего внимания.
— Я сказал, отправь их в переговорную, — заорал Стефан на своего подчиненного.
— Мы же договаривались. Полгода списывались. Они …
Я не стала ждать продолжения перепалки. Не хватало, чтобы мое присутствие нарушило планы Стефана.
— Скажи им., - начал Лем.
— Я пойду, — перебила, принявшись пятиться в сторону двери.
— Ирма, подожди! — Стефан вскочил вслед за мной. Я же развернулась и со всех ног бросилась прочь. Где-то посередине коридора услышала доносящееся во след улюлюкание.
Кто-то не смог сдержать своих эмоций.
Плевать.
Пусть лучше подрочат. Придурки.
Лишь в лифте я смогла отдышаться.
— Ну, что? Выяснила по поводу статьи? — спросила у меня Рина.
— Выяснила, — ответила односложно.
— Они будут публиковать опровержение? — Рина сидела напротив меня в кафе, куда мы пошли пообедать.
Я заказала себе латте, в то время как подруга пиццу и стакан томатного сока.
— Нет.
— Значит, придется идти в суд, — подытожила Рина, отправляя в рот кусочек пиццы с кружочком маслины. — Жаль. А я так надеялась, что они окажутся умнее.
— Не придется. Я не буду подавать в суд, — отпила глоток сладкого напитка.
Блаженно зажмурилась от удовольствия.
— Почему? — искренне удивилась подруга.
— Не хочу.
— Ну, и зря. С них такие бабки можно было сдернуть, а ты … Давай я возьмусь за это дело. Не пожалеешь. Тебе ничего не надо будет делать, только бумаги подписать, — предложила она.
— Рина, ты меня не слышишь? Я. Не. Буду. Подавать. На. Журнал. В. Суд.
Молодая женщина подняла на меня удивленные глаза. Она даже жевать перестала, явно не ожидая от меня подобной экспрессии.
— Не хочешь, как хочешь. Я тебя не заставляю, — растерянно произнесла она. — Что-то ты последнее время какая-то дерганная. Ты давно была у психоаналитика? Тебе явно надо сходить на консультацию.
— Никуда мне не надо, — резко встала из-за стола. — И никуда я не пойду. Хватит копаться в моих мозгах, — рыкнула. — Я в офис.
Схватила свою сумочку и выбежала из кафе, под удивленные взгляды посетителей, вынужденных наблюдать мое представление.
Я почти летела по улице, понимая, что опять обидела дорогого мне человека.
Намеренно. Но ничего не могла с собой поделать. То и дело я срывалась по мелочам.
Меня все бесило. Раздражало. Иной раз до такой степени, что белый свет был не мил.
Я подозревала, что в один прекрасный день со мной может повториться болезнь, которую я перенесла по возвращению из родного города. Но даже это не пугало меня настолько, чтобы обратиться еще к кому-то чтобы рассказать о свой тайне. Почему-то мне казалось, что пока о моей любви к Стефану никто не знает, она останется чистой и не замутненной, как слеза. Но стоит только кому-то проболтаться, так сразу же она перестанет быть таковой.
Почти добежав до здания, в котором располагался офис фонда, я внезапно передумала идти на работу.
Не хотелось никого видеть. Вот совсем никого.
Я долго бродила по улицам.
Бездумно.
Бесцельно.
Не разбирая дороги.
Замерзла так, что напоминала себе скорее бездомную собаку, чем живого человека. На глаза попался огромный торговый центр, чьи двери гостеприимно разъехались передо мной. Я поднялась по эскалатору с намерением найти хоть какое-нибудь заведение, где я бы могла выпить чашку горячего чая. Кушать не хотелось. В последнее время я сильно похудела. Но не намеренно, а случайно, всякий раз забывая поесть или же не чувствовала аппетита во время еды. Когда с меня стали сваливаться любимые брюки, в голове прозвенел звоночек, что что-то идет не так.
Рина тоже неоднократно намекала на мою прогрессирующую худобу. Но я отмахивалась от всех. Не до них мне. Найти бы покой в душе. А его не было.
Одно радовало, Ава по словам Эльзы пошла на поправку. Она стала реагировать на врачей, пошла на контакт. Это безмерно меня радовало и было лучиком света в моей жизни. С Алисой дела обстояли сложнее. Она обвинила меня в уходе от проблем, в том, что бросила сестру, когда ей нужна. И если бы не уверения Эльзы, что пока не стоит беспокоить Аву, то я бы прилетела в город детства, чтобы выяснить с матерью все недоразумения. Мне так надоело выслушивать ее стоны по телефону.
Из-за затянувшейся депрессии я так и не нашла себе занятие по душе, разве что время от времени помогала в работе фонда, в котором вопрос стороннего спонсорства стоял по прежнему остро. Я пока отказывалась принять окончательное решение и пустить кого-то постороннего в жизнь своего детища. Недавно Рина мне сообщила, что есть очень хорошая кандидатура. Я с будущим спонсором не встречалась, не было настроения. Да и все организационные вопросы по фонду всегда решала она.
Найдя свободный столик, я расположилась в отрытом кафе. Мимо меня ходили люди, о чем-то переговаривались, куда-то спешили, чем-то были озабочены. Я со стороны наблюдала за суетой и прекрасно осознавала, что никому нет дела до моих душевных страданий и волнений. Никому я не нужна. Никто не позаботится обо мне до тех пор пока я сама не изъявлю желания что-то поменять в собственной жизни.
Не успела я подумать по этому поводу, как перед моими глазами начала разворачиваться премилая сцена. Молодой парень, что-то до этого эмоционально объяснявший сидящей рядом с ним девушке, вскочил из-за стола и. плюхнулся на одно колено. Тут же в его руках появилась бархатная коробочка, перевязанная розовой ленточкой. Этот подарок он с огромным благоговением протянул свой подруге. Девушка на миг оторопела. Но ненадолго. Двумя руками взяла коробочку, открыла ее, внутри оказалось тоненькое обручальное колечко, засверкавшее в свете ламп. Она примерила колечко на безымянный пальчик, которое оказалось ей очень велико и буквально спадало. Парень очень сильно стушевался, покраснел, разве что не начал заикаться, извиняясь. Тогда девушка заключила его в объятья и принялась целовать, не обращая куда попадают ее губы.