Не обожгись цветком папоротника
Шрифт:
— Ну да, там густые деревья, там лошади не пройдут.
— Один с лошадьми остался. Пойдём в обход, а то заметит.
— Побежали.
На этот раз ребята не стали тратить время на то, чтобы обуться, они забыли о своих страхах перед нечистой силой, страх за своё селение, настороженное отношение к чужакам — эти чувства заставляли сломя голову нестись сквозь дремучие дебри, впрочем, стараясь делать это максимально бесшумно.
Малой схватил приятеля за руку:
— Стой! Вон они.
Ребята теперь пробирались медленно, пытаясь нормализовать дыхание. Чужаки остановились, стали непонятно копаться в
— Тайник?
— Глянь, полезли. Там землянка.
— Пошли поближе.
— Нет, опасно. Заметят. Давай здесь подождём.
Ждать пришлось долго. На этот раз вылезли трое. Третий, видать, в землянке был. Стали негромко переговариваться. Ребята старались не пропустить ни единого звука. К сожалению, до их ушей доносилось не всё.
— … приказал… тут опасно… близко… пойдём дальше… вёрст на пять… уже всё готово… как змеёныш?
Вылезший третий мужик стал что-то рассказывать, но его глухой голос показался ребятам совсем неразборчивым.
Тут один из приехавших нагнулся в землянку, закричал:
— Скоро? Давай шевелись.
— Иду!
Теперь из землянки вылезла баба со свёртком на руках.
— Давай подержу, — протянул руки один и взял ношу, помогая бабе выбраться наружу. Тут же послышался плач.
Ребята даже присели от неожиданности. Так вот кто оказывается ревел! Детёнок! А они напридумывали всего! Но не время отвлекаться. Стали вновь наблюдать.
Баба вылезла.
— На, угомони змеёныша, — мужик грубо выругался и передал детёнка бабе. Та молча взяла.
— Пошли.
— Куда? — спросила баба.
— Куда надо.
Мужики и баба пошли в глубь колдыбани.
Ребята подождали, пока те скрылись за ближайшими зарослями и переглянулись.
— Надо идти за ними.
— Да, пошли.
Следующие два часа ребята следовали за чужаками, пытаясь сохранять оптимальное расстояние. Те шли небыстро. Ребята обулись. Когда поняли, что могут не найти обратный путь, стали примечать дорогу. Солнце уж клонилось к западу, когда те, наконец, остановились. Разговоров уже не было слышно, но ребята видели, как провожатые вдруг беспокойно стали озираться по сторонам, даже поспорили о чём-то, размахивая руками. А потом вышли на небольшую поляну, и под старой высокой сосной подняли ещё одну крышку — вход в землянку. Ребята подождали, пока они все в ней не скрылись.
— Всё. Айда домой. А то уже поздно.
— Айда. Только дорогу запоминай, на всякий случай.
— Понял. Погнали.
65
— Куда ты, доченька, на ночь глядючи? — выскочила за калитку Пыря, хватая Агнию за руку.
— Скоро буду, — отмахнулась та.
— Да завтра ведь рано вставать, — не унималась мать.
— Ну и что? Встану.
Пыря отстала, посмотрела вслед дочери, потом повернула к себе во двор. Лучше даже не знать, куда та направляется, в какой раз сказала она себе, но мысли, как птахи пугливые, тревожили материнское сердце. Пока управлялась с хозяйством, ещё терпимо было, насущные дела отвлекали от невесёлых мыслей.
Но хозяйские хлопоты приносили сегодня тоже много неприятных забот. Всё, хоть и небольшое, хозяйство остаётся под присмотром соседки. Как она справится? Коровушка много молока даёт, да такое вкусное, не сглазила
Куры хоть бы грядки не раскопали. А! — махнула рукой Пыря, когда это бывало, чтобы куры на грядках не поковырялись. До грядок тут!
Вынула из печи хлеба, долго смотрела на угасающие угольки. Теперь пусть догорают до конца. Целый месяц не будет в печи огня. Страшно!
Думки перекинулись в завтрашний день. Покос. Самая весёлая пора. Девки наряжаются в красны платья. Работают быстро, старательно, но и по сторонам не забывают зыркать. Самое время показать себя и молодцам, и их придирчивым матерям.
Не знают пока девки, как быстро проходит эта весёлая пора. И наступающий сенокос со временем становится всего лишь ещё одной работой, которой и так переполнена человеческая жизнь.
Жизнь… Всё неправильно, всё кувырком. И кого теперь в этом винить? Бабку — ведьму, которая тяжёлое клеймо наложила на весь дом? Мать свою нелюдимую и жестокую ко своей дочери? Или себя глупую, за то, что в шестнадцать лет, услышав ласковые слова проходимца, поверила им? Вини — не вини, легче не станет.
Легла. Сна нет. Вздохнула тяжело: где же дети? Вспомнила их маленьких.
Может, оттого, что ровесники, крепко привязаны были друг к другу. Хоть и разные. Еремей жалостливый. Всех раненых птиц, котят в хату тащил. Агния лечила. Но без сердца. Просто силу и возможности свои испытывала.
И мать свою Еремей жалел. Знал, что не родная, а всё равно любил и жалел. Помогал. С детства самое тяжёлое на себя старался взять. Но и Агния не отставала. Брата она любила, тут уж нет сомнений.
Завтра без Еремея начнём. Год прошёл, а как вчера. На сенокосе всё это случилось. И что в голову Агнии стукнуло? Сейчас бы жили, да горя не знали. Эх! Чужая душа потёмки. Даже, если это душа дочери.
66
Уж поздно ночью Агния возвращалась от Власы. Торопилась по знакомой лесной дороге, а ущербная луна не старалась осветить ей путь.
Встреча с бабкой дала девушке меньше, чем она рассчитывала.
— А у самой есть думки, кто мог к тебе в хату залезть? — хмуро спросила та, после того, как Агния в подробностях рассказала о происшествии.
— Нет! — тут девушка была в тупике. Хотела мать упомянуть, только лишь потому, что у той, единственной, возможность была. Но передумала. Мать не скрывает своего отвращения к ведьминому логову и вряд ли туда пойдёт. — Нас не было. Ворота были закрыты. Кто среди бела дня полезет? Это, конечно, может быть кто угодно. Но и рисковать так глупо.
— Нет, — при тусклом мерцающем свете лучины Власа выглядела огромной чёрной вороной. Но Агния привыкла, Она с нетерпением ждала, пока бабка пристально вглядывалась в чашу, выискивая в тёмной жидкости одни лишь ей понятные знаки. К большому сожалению, Агния совершенно не могла «видеть» то, что касалось лично её. — Нет, милка, ни через забор, ни через ворота никто не лазил. Здесь нет пути… Но лазейку вижу. Небольшого размера, но две голубки проскользнули. Одна, как будто ранена. — Бабка замолчала и ещё ниже склонилась над чашей. Наступившую тишину нарушало лишь потрескивание лучины. Агния ждала. Вдруг Власа резко ударила рукой по поверхности жидкости и вскочила.