Не от мира сего-3
Шрифт:
— Нет, — ответил Стефан, догадавшись, что к нему обратился брат барона. — Я ему просто показал, какие бывают лица у некоторых людей.
— Уважаемый! — после некоторого раздумья закричал сосед, стараясь перекрыть своим ревом хор нестройных голосов за столом. — Ты желаешь оскорбить меня?
Никто из присутствующих, однако, не обратил никакого внимания на происходящее. Привыкли, видать.
— Пошел прочь, придурок, — ласково сказал Стефан. Его раздражало не только обращение к нему, но и внешний вид говорившего. — Знаешь, с кем
— Ну, тогда все понятно! — вновь прокричал баронский родственник и вышел из-за стола на открытое пространство возле камина. — Ты будешь извиняться передо мной! Перед всеми нами извинишься!
Дюк вскипел моментально, даже весь выкипел, когда подошел к затеявшему с ним ссору человеку. Мимолетным взглядом он обратил внимание, что на стене за хамом висит гравюра с архангелом Михаилом. «Ну, это вряд ли», — подумалось ему, и он хлестко без замаха влепил бузотеру пощечину. Тот завизжал и бросился в драку. Был он гораздо моложе Стефана, меньше ростом и ниже положением по статусу. Но это его не сдерживало, наоборот — распаляло. Брат барона начал наносить удары кулаками и справа и слева, норовя попасть по лицу хунгара, но это ему удавалось плохо.
— Драка, драка! — радостно закричали гости. Никто из них даже не предпринял никаких попыток, чтобы успокоить разбушевавшегося хозяйского родственника.
Дюку надоело отбиваться, и он, схватив валяющуюся подле камина кочергу, ударил наседающего на него хама. Мог бы по голове, но пожалел, и удар пришелся тому куда-то в левый бок. Брат барона опять завизжал, но не угомонился: он прыгнул вперед, как давешний вепрь, только руки перед собой расставил, чтобы схватить своего обидчика. Но схватил лишь пустоту, потому что Стефан сместился с траектории прыжка и добавил приближающемуся к нему телу ускорения, дернув его за плечо.
Хам попытался в полете извернуться, но в итоге обрушился спиной на приготовленные для огня дрова. Единственное, чего он добился, так это увлек за собой, точнее, на себя Дюка, который не растерялся и прижал противника к земляному полу.
На удивление брат барона оказался силен, Стефан отчаянно напрягал свои силы, чтобы не позволить тому выскользнуть из-под себя. И когда тело рыцаря предательски решило, что более сопротивляться не в силах, противник обмяк и опять завизжал.
— И зачем тебе это было надо? — спросил Дюк, и для него наступила темнота.
Нанесенный вскользь удар поленом по не совсем оправившейся голове отправил его в область мрака, без видений и образов. Рядом с опавшим рыцарем стоял сам Боархог и держал в руке подобранное полено. Его брат выбрался из-под тела, жалобно хныча. Тотчас же содрав, чуть ли не с кожей, рубаху, он явил всем окружающим торчащее сломанное ребро.
— Он мне спину сломал! — заскулил хам. — Я его убью.
— Нет, — возразил барон. — Это мой дом, посему я объявляю его «рыбаком».
— Ура! — закричали все, в том числе и травмированный брат. — Сегодня будет зрелище!
— Нет, не сегодня, — возразил Боархог и раздул свои волосатые ноздри. — У него есть время до завтра, чтобы прийти в себя. Королевский наследник должен умереть по-королевски, испытав горечь поражения.
Гости без раздумий согласились, будто убийство монарших особ было им не в диковинку. Подумаешь, одним наследником больше, одним — меньше. И зачем сдалась Стефану эта праздничная охота?
Его отволокли в подвал и там бросили на гнилую прелую солому, предварительно принеся миску, полную воды. Без еды до завтра заключенный доживет, вот без воды — ему будет скучно. Что же они — изверги что ли, или свиньи какие-то?
Стефан в этот раз не утек в долгое коматозное беспамятство, он очнулся, когда в тусклом крошечном окошке не угасли еще последние проблески закатного света. Голова болела дико, хотелось пить. Увидев миску воды, он, экономя глотки, напился и помянул добрым словом заботливых тюремщиков — не дали от жажды умереть.
В голове просветлело, даже как-то очень просветлело.
— Мне надо попасть на Геллеспиды, — сказал он, внезапно вспомнив слова Хольдера, рутенского вождя из сна. Баба Яга! Вот кто спас его от нахождения в пустоте. Покойный Вильгельм и неунывающий Чурила. Вспомнилось почти все, из того, что было.
— Это правильно, — произнес голос из дальнего темного угла. Так иногда бывает, когда начинает разговаривать сама мгла. Но чтобы она говорила на валдайском диалекте ливонского языка!
— Кто говорит со мной? — переходя на ливонский, проговорил Стефан.
В углу послышалось шевеление, и к затухающему квадратику света на земле от окошка на четвереньках выполз молодой парень, весь в кровоподтеках и синяках.
— Здравствуй, добрый человек! — сказал он и попытался улыбнуться разбитыми распухшими губами. — Меня возьмешь с собой на эти Хеллеспиды [61] .
Стефан руками обвел пространство вокруг себя:
— Разве что-то нас сдерживает тут?
61
игра слов: hell — ад, в переводе с английского, (примечание автора)
— Я — Василий Буслаев, — снова попытавшись усмехнуться, представился парень.
Стефан удивился, даже больше — изумился.
— А как же утверждение: словно с гуся вода? — не пытаясь быть последовательным, спросил он, вспомнив рассказ Чурилы о каком-то безрассудном поступке этого новгородского парня из дружины Добрыши Никитича.
— Кто это сказал? — не понял Василий, для которого общение с единоверцем было живительным, восстанавливающим надежду эликсиром. Теперь, когда можно будет переброситься словом с земляком, поиски выхода из этого хлева сделаются в два раза эффективней.