Не от мира сего
Шрифт:
Все ответы лив получил, когда на краю болота он увидел перевернутый мох, достаточно свежий, еще не успевший побуреть. Подо мхом лежал человек без лица в драной и грязной одежде. Медведи, как известно, гурманы. Они любят мясо с душком, если, конечно, не зверски голодны. Этот был не голоден. Он был разъярен.
Медведь, бесшумный, как лемминг, возник из ниоткуда и вознесся над Илейко, растопырив по сторонам лапы. Он заревел, задрав и далеко выпятив верхнюю губу. Очень неприятный звук, еще менее приятный запах.
Сунуть такому скрамасаксом в живот, потом кулаком сверху по голове, пусть знает наших! И окажутся в болоте доходить до кондиции два тела. Погибнуть в бою не суждено, а от медвежьих объятий — об этом ничего не упоминалось.
Все пути к отступлению перекрыты, еще немного — и медведь ударит. И Илейко заорал во всю мощь своих легких. Он очень хотел, чтобы это было похоже на рев, чтобы подлый kontio оправдал термин "медвежья болезнь" и убежал, поджав испачканный хвост. Лив даже руки поднял для убедительности своих намерений. Однако зверь не испугался, он слегка озадачился, отступив назад и перестав выпячивать верхнюю губу. Но это не было отказом от его преступных намерений, это была всего лишь отсрочка.
Илейко метнул свой скрамасакс, мельком увидев, что тот как-то вскользь попал в медвежье плечо, шагнул назад, стараясь, чтобы наступить на тело подо мхом, потом сделал еще один шаг на поваленное дерево. Лежавший в болоте ствол был узкий, бегать по нему было одно удовольствие, вполне сомнительное, правда. Илейко сделал пару шагов, а потом прыгнул на одиноко торчащий сухостой, оставшийся здесь памятником неведомо, когда отступившего леса.
Он бы, конечно, не долетел, но мгновенно взъярившийся зверь всю свою злобу обрушил на этот шаткий мостик под ногами, придав дополнительное ускорение человеческому прыжку. Илейко угодил прямо в мертвое дерево, которое, вообще-то, плохо приспособлено для того, чтобы за него цеплялись. Оно благополучно сломалось, оставив в руках у человека бесполезную толстую палку.
Лив угодил в болотное оконце, поверхность воды в котором десятилетия не тревожило ничто, пожалуй, кроме дождя и снега. Он погрузился с головой, взметнув тучи брызги, и сразу же вынырнул. Медведь за ним не прыгнул, оставшись бесноваться в относительной безопасности от всяких шатких болотных покровов и пугающих своей глубиной трясин.
Илейко про зверя сразу же забыл, сосредоточившись на возможности плыть, цепляться и карабкаться. Главное — не утопнуть.
На воде он держался неплохо, мог плавать в оконце туда-сюда, не рискуя выбиться из сил, также можно было поддержать себя за отломанный кусок сухостоя. Вот вылезти было сложновато. Мох, подлец, нисколько не держал, продавливаясь под руками. Да еще медведь проклятый голосил невдалеке, обижаясь на пропадающий втуне боевой азарт. Ему хотелось рвать и метать, но было уже некого. В болото осторожная тварь сунуться не решилась, не то плавали бы они сейчас вдвоем с Илейко и кусали бы друг друга за головы.
Вода вокруг лива была коричневая и стылая, какие-то жуки-плавунцы дергались в недоумении по краям бассейна, а где-то внизу разевала свою пасть столетняя щука, готовясь оторвать незадачливому пловцу все, ну, или почти все, что ему больше не понадобится в этой жизни.
Илейко ухватился обеими руками за деревяшку и, чтобы хоть как-то разнообразить свое времяпровождение здесь, принялся выбрасываться из воды на мох, как ладожская нерпа на лед. При этом он вытягивал руки с палкой далеко вперед и пытался удержаться. Как ни странно всего лишь после четвертого круга это ему удалось. Медведь к этому времени уже наорался вдоволь и ушел искать музыкальный пень, чтобы сложить свою медвежью песнь о коварном болоте.
Лив, осторожно подтягивая себя руками за спасительную колобашку, пополз в неизвестном направлении. Он боялся поднять голову, стараясь распластаться на зыбком колеблющемся мху, как половик в доме. Локоть за локтем, но он двигался, вперед, пока не ощутил под руками какой-то чахлый куст. Небо над ним хмурилось, то ли уже наступал вечер, то ли готовился пролиться дождь.
Куст, конечно, никакого доверия не вызывал, но можно было хоть как-то оглядеться, оперев о него голову. К его восторгу он двигался прочь от того участка, где доходило до нужной медведю кондиции тело неизвестного злоумышленника. Но к ужасу — прямо в центр болотины. Тогда Илейко решил продолжить свой путь тем же самым образом, только не полностью выпрямляя свою правую руку. Так он надеялся создать некую дугу, которая в конечном итоге вывела бы его к твердой поверхности.
Вечер наступил вместе с дождем, и где-то по листьям зашуршали капли воды. Илейко воодушевился: если есть листья, значит должны быть и деревья. Подниматься он все еще не решался, поэтому ничего кроме мхов вокруг себя не видел. Вот было бы забавно, если бы он уже давно ползал где-то по слегка заболоченной просеке, а все звери со всего леса за этим бы наблюдали. Черт, ну должны же где-то попасться отдельностоящие сухие облезлые стволы, означающие самую границу разнообразных трясин. Должны, но не было!
Илейко все же попытался поднять голову, упершись руками, но ноги тотчас же погрузились в болотную жижу.
Все же, когда достаточно для наступления Белой ночи потемнело, он выбрался на твердую поверхность. Дождь барабанил с переменным успехом, зубы лива выбивали стаккато, все карманы и пазухи были полны мха. Сориентировавшись по затянутому тучами небу, он выбрал себе маршрут движения и побежал, хлюпая сапогами на весь лес. К его радости и удивлению он почти не промахнулся. Ручей был очень похож на тот, где его должна была ждать Зараза, и все его припасы.
Такая удача выпала Илейко, что он добежал до слегка удивившийся его внешнему виду лошади. Медведь не сидел в засаде с дубиной в лапах, чтобы неожиданно как выскочить, как дать по голове и утащить снова в болото. Никто не напал на кобылу и не сожрал ее. Припасы тоже остались нетронутыми. Зараза все-таки недоверчиво косила глазом, шевеля ноздрями, пока Илейко не сказал кодовую фразу "Свинья, собака". Этих слов оказалось вполне достаточно, чтобы спокойно приступить к разжиганию костра, а не ждать нечаянного удара копытом по лбу.
Самой желанной вещью в этом мире сделалась баня. И он ее нашел в попавшейся по пути деревне Терямяки (mдki — гора, terд — острие, в переводе, примечание автора). Пока Зараза стояла в стойле и хрустела овсом, а Илейко весь вечер провел в жаркой бане, медведь под горой задрал человека. Ладно бы человека, а то — попа. Только оторванный рукав от него остался и горюющая попадья. Уж каким образом они набрели друг на друга, но дружбы между человеком и зверем не получилось. Илейко об этом узнал под утро, когда в баню за запропавшей банщицей пришла какая-то подруга. Ладно, бывает. И медведи порой с ума сходят.