Не отпущу!..
Шрифт:
Она поспешно отвела глаза и, сбросив лодочки, протянула ноги к огню.
Дрова горели хорошо, пламя весело плясало. Элизабет сняла жакет и, откинув голову на спинку кресла, закрыла глаза. Она не заметила, как задремала.
Ей снилось, что Куинн ее целует. Поцелуй был легким и сладким. Ее охватила радость.
Ее губы приоткрылись под нежным прикосновением, и Элизабет, тихо мурлыкнув, протянула руки и обняла его за шею.
И тут же ахнула и открыла глаза. Куинн стоял перед ней, склонившись и
Она резко повернула голову.
— Что ты делаешь?
— Бужу Спящую красавицу.
— Я не хочу, чтоб ты целовал меня, — глухо произнесла она.
— Мгновенье назад ты этого хотела.
Это была правда, и Элизабет промолчала.
Куинн выпрямился и, не отводя глаз от ее раскрасневшегося лица, уселся в стоявшее напротив кресло.
Еще не вполне очнувшись ото сна, она огляделась и увидела, что красные бархатные шторы затянуты, а торшер выключен. Освещенная лишь двумя настольными лампами и пламенем камина, комната казалась небольшой и уютной.
— Ты закончил работу? — спросила она.
— Решил сделать перерыв, посидеть у огня.
Значит, он наблюдал за ней. Интересно, сколько времени? Давно ли она заснула?
Словно отвечая на ее мысли, он проговорил:
— Ты хорошо спала. Я несколько раз подбрасывал дров, а ты и не шелохнулась. Я даже подумал, что ты уже решила расположиться на ночь.
Она нервно начала заправлять выбившиеся из пучка шелковистые темные кудряшки.
— А который час?
В кабинете часов не было: Генри терпеть не мог, когда в комнате тикали часы.
— Пора пить чай, — небрежно бросил Куинн. — Поэтому я и разбудил тебя. Все уже готово.
Он встал и выкатил из-за ее спины сервировочный столик с чайными приборами.
— К сожалению, молоко из морозильника еще не оттаяло, поэтому я заварил «Эрл Грей». Может быть, ты разольешь, пока я подогрею бисквиты?
Чувствуя себя Алисой в Стране Чудес, Элизабет взяла серебряный чайник и налила чай в две фарфоровые чашечки, а Куинн присел на корточки перед огнем, держа решетку-гриль на длинной ручке.
Озаренное пламенем лицо превратилось в бронзовую маску с горящими глазами. Опираясь свободной рукой на мускулистое бедро, Куинн обжарил кучку пышных бисквитов, уложил их ровной стопкой и обильно смазал маслом.
— Ты проголодалась?
— Ужасно, — призналась Элизабет и неожиданно для себя улыбнулась.
Он ответил ей улыбкой и пододвинул тарелку с бисквитами.
— Тогда давай жуй.
Отправив в рот последний кусочек, она облизала вымазанные маслом пальцы и протянула:
— Мм, как вкусно.
— По-моему, ты предпочитаешь черную икру.
— Я, кажется, говорила, что у меня изменился вкус. — Элизабет тут же пожалела о своих словах. Ей не хотелось снова ссориться и уничтожать возникшее между ними чувство близости.
— Да, говорила, — отозвался он и тихо добавил: — Но я еще помню, что тебе нравилось когда-то.
Он вдруг оказался совсем близко. Сердце у нее стучало как отбойный молоток. Куинн протянул руку и большим пальцем провел по ее нижней губе.
— Капелька масла, — пояснил он, улыбаясь в ее распахнутые глаза.
Под его взглядом Элизабет опустила веки. Он вернулся в кресло и спросил:
— Помнишь, Джо, как я водил тебя в ресторан на побережье? Мы там ели икру…
— Пожалуйста, не зови меня Джо, — прошептала она.
— Тогда я звал тебя «милая» и без конца целовал…
Она все отлично помнила. Золотой день ранней осени, ласковый воздух, синее море… Она никогда больше не была так счастлива.
— И ты отвечала на мои поцелуи.
— Не помню, — запинаясь ответила она.
— Потом мы нашли бухточку, и я расстелил на песке одеяло. Когда я обнял тебя и стал ласкать, ты так пылко, так страстно откликнулась… Мужчина может только мечтать о такой любовнице.
Она горько усмехнулась.
— Мне следовало догадаться, что это было запланированное совращение.
— Ну, не такое уж совращение. Тебя, помнится, особо и соблазнять-то не пришлось. Могла бы даже проявить побольше сдержанности, чтобы твоя поза девственницы казалась более убедительной.
— Это не было позой. — Она вздернула подбородок.
— Я тогда думал об этом, но была одна неувязочка — истории о том, как ты выходила из комнаты Генри в любое время ночи.
— Кто тебе это рассказывал? Ты платил миссис Уикстед, чтобы она за мной шпионила?
Он пропустил вопрос мимо ушей.
— Так это правда?
— Совершеннейшая правда, — ровно ответила она. — Генри часто, если не мог заснуть, звонил мне, и я ходила к нему поиграть в шахматы.
— Тебе не приходило в голову, что это может вызвать подозрения?
— Нет, не приходило. Боюсь, я в тс времена была очень наивной.
— А точнее сказать, расчетливой.
Близость мгновенно улетучилась.
— Почему бы тебе не признаться, что ты охотилась за моим отцом, пока не появился я?
— Не было ничего подобного!
Но он уже не слушал ее возражений.
— Ты очень скоро бросила его, когда поняла, что я более выгодная партия.
— Ты… казался мне привлекательным, — пробормотала она, краснея.
— Сексуально? — Да.
— Деньги вообще очень сексуальны, — цинично заметил он.
— Деньги тут ни при чем.
— Тогда зачем было ложиться со мной в постель, стоило мне поманить тебя?
Он топтал ее честь.
— Просто я оказалась такой дурой, что вообразила, будто в тебя влюбилась! — воскликнула она.