Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2
Шрифт:
Только теперь Ольга подняла голову и посмотрела на меня. Глаза удивленно распахнулись. Зрачки расширились.
Я и забыл, какой у нее глубокий и красивый взгляд. Кажется, что ее обладатель высокоинтеллектуальное создание.
— Ах, это ты? — спросила девушка в ответ. Глянула на полную тетку, но та уже опустила голову, тоже углубившись в чтение бумаг. — Примчался сразу? А что же ты хотел? У тебя сколько «хвостов» висит, знаешь? Ты бы хоть один попробовал закрыть.
— Но разве у меня не… — начал было я и осекся.
Действительно, в последнее время я совсем забил на учебу. Думал, раз свободное посещение, то можно совсем не учиться. Однако это не снимало с меня обязанности сдавать экзамены. А еще выполнять контрольные работы, проходить зачеты, делать массу другой ученической работы. Сам виноват.
— Послушай, Ольга, разве у меня нет еще времени до мая? — спросил я, наклонившись к девушке.
Она с любопытством посмотрела на меня, как будто решала, что я сейчас могу сделать. Напасть на нее в бешенстве, поскольку ее опыт знакомства со мной показывал, что я чуть ли не маньяк, который не умеет себя сдерживать. Или все-таки я разумное существо, с которым можно попробовать договориться? Впрочем, судя по ехидному и лукавому взгляду девушки, она сильно сомневалась во втором варианте.
— Нет у тебя времени, Рубцов, — сказала она торжествующе. Нашла, наконец, брешь в моей обороне и сможет теперь совершить сладкую месть, за то, что так резко и недружелюбно расстался с ней. — Готовься. Скоро наденешь кирзовые сапоги и пойдешь петь песни. Где-нибудь в тундре или тайге, где там еще можно служить, на просторах нашей необъятной родины. А твоя девушка пусть подождет, пока вернешься. И бокс твой тоже подождет.
Вот ведь тварь же. Женщина — самый опасный противник в противоборстве с мужчинами. Она может спокойно использовать запрещенные приемы и бить ниже пояса и ничего ей за это не будет, поскольку она существо слабое и ей все разрешено. И попробуй что-нибудь сделать с ней, общество сразу встанет на защиту обиженной и угнетенной.
— Ну ты же знаешь, что мне сейчас нельзя… — бессильно сказал я и замолчал. — У меня же соревнования на носу.
Нет, это бесполезно. Ольга явно наслаждалась замешательством в моих глазах. Если она выступит меня из техникума, это будет пределом ее мечтаний.
— Ты у нас не особенный, Рубцов, — сказала девушка металлическим голосом. — Ну и что, что ты выступаешь на каких-то там соревнованиях? Закон для всех один, в том числе и учебный. А ты его нарушил. Так что давай, иди отсюда. Скоро получишь приказ об отчислении.
Но тут вмешалась полная женщина, из тех, что может остановить танк одной левой.
— Рубцов? — спросила она. — Рубцов Виктор? Что же ты к ней пристал, иди сюда! Это я звонила тебе домой. Ты почему не выполняешь учебную программу?
Выяснилось, что эта женщина теперь главный методист, что ее зовут Елена Петровна и что это она обнаружила мои грехи, перебирая бумаги учеников. Я растерянно поглядел на Ольгу. Это что же получается, девушка не участвовала в расправе надо мной? Или просто подкинула мысль об этом своей новой начальнице?
Как бы то ни было, для решения спора нам пришлось переместиться к директору. Тот Иуда развел руками.
— Рубцов, у нас с тобой была договоренность только насчет свободного посещения. Никто не освободил тебя от обязанности сдавать экзамены и выполнять все задания. Или ты думал, что такой особенный?
Ух ты, эти слова я уже слышал в техникуме второй раз за час. Видимо, тех, кто их произносил, коробило от моего духа свободолюбия. И стремления к свободному посещению. Ну, а как же, никто не любит, когда ученик ускользает из-под контроля.
Короче говоря, с директором договориться тоже не удалось. Надо мной реально навис дамоклов меч отчисления. В эту минуту я вспомнил о том, что у меня имеются связи в комсомоле и прямо из техникума отправился к Борису Попову, молодому активисту и комсомольскому вожаку.
Борис, к счастью, оказался на месте. Он выслушал мои горести и стенания и проникся сочувствием. Постарался помочь, только у него плохо это вышло. Позвонил куда-то в пару мест, но особо не помог. Его собеседники обещали помочь и если что, договориться, но пока что ничего делать не могли.
У меня остался еще один вариант, Козловский. Возможно, он в силах помочь. Но как же не хотелось к нему обращаться.
— Ну, старик, извини, — сказал Попов, разведя руками. — Если что-нибудь срастется, я тебе обязательно сообщу. А пока что ситуация такова.
Поэтому сразу после комсомола пришлось ехать в спортивный комитет, где я уже бывал с Худяковым и директором «Орленка». Козловского не было на месте. Пришлось его ждать, я намаялся в приемной полтора часа. Вот когда я пожалел, что не существует смартфонов, мессенджеров и интернета, для того, чтобы быстро связаться с чиновником.
Явившись, Козловский нисколько не удивился моему появлению. Он только погрозил мне пальцем. Сегодня все радовались при виде меня, поскольку знали, что у меня могут быть проблемы.
— Я знал, что ты в итоге появишься, — сказал чиновник. — Ты такой человек, Рубцов, что любишь притягивать к себе неприятности. Хотя и преодолеваешь их с маниакальным упорством. Однако, что ты такого хотел сказать, раз не смог справиться без старины Козловского? Надеюсь, завтрашнее твое выступление не под угрозой срыва?
— Нет, но все гораздо хуже, — сказал я и объяснил, про кавардак, который происходит у меня с учебой.
Козловский выслушал меня и задумчиво забарабанил пальцами по столу. Я видел, что он решает, есть ли выгода в том, чтобы помочь мне. Непосредственной угрозы в предстоящих соревнованиях не было. Я смогу участвовать в матче ближайшие два дня, ничего страшного. После этого он явно будет рад тому, что больше, наоборот, никогда не увидит меня. Я не удивился бы, если он отказал бы мне в удовлетворении просьбы.