Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2
Шрифт:
— Рубцов, жду тебя сегодня после двух, — сказала она. — Приходи, чтобы подписать бумаги.
Зачем, спрашивается, мне подписывать приказ об отчислении? Сделать отметку об ознакомлении?
— Это еще зачем? — глухо спросил я.
— Не дури, Рубцов, — ответила Ольга. — Тебе дали отсрочку на сдачу предметов. Поэтому приходи и напиши заявление. Не напишешь, в самом деле отчислим.
И бросила трубку. Сначала я ничего не мог понять, только через минуту сообразил, что мое отчисление откладывается на неопределенный срок.
Вот Козловский, молодец!
Хотя, видимо, в советское время они были более человечные и приближенные к простым людям. Потом эти редкие экземпляры вымерли, как динозавры и их останки только иногда можно будет встречаться в канцеляриях и кабинетах учреждений двадцать первого века.
Когда я радостный собирался на матчевые состязания, внимание мое опять привлекла тетя Галя. Мне показалось странным, что она опять потащила к бабушке целую гору лекарств и различных препаратов.
Когда я видел это в самом начале, то потом сходил к врачу и тот подтвердил, что бабушке действительно выписали большое количество медикаментов. Вроде бы в действиях тети Гали нельзя было усмотреть ничего, кроме тщательного и неукоснительного соблюдения предписаний доктора.
Бабушка была владелицей нашей квартиры. Я в будущем наслушался и насмотрелся достаточно историй о том, что делали с единственными собственниками жилищ, чтобы освободить площадь и получить наследство. Там бывают истории почище, чем в детективах Агаты Кристи.
Поэтому я для себя решил еще раз проверить действия тети Гали и по возможности ограничить слишком большой прием препаратов. Ну, а пока что мне надо успеть на товарищеский матч.
Бой с американцем предстоял нешуточный, а я так и не подготовился к нему толком. Осталось надеяться только на свой опыт и подготовку. Все-таки, за это время Егор Дмитриевич неплохо поднатаскал меня. Попробую справиться своими силами.
Процедуры перед боем заняли минут сорок.
— Короче, я вчера поговорил со знающими людьми, — сказал Худяков, когда я готовился к поединку. — Твой противник очень сильный и техничный боец. Отлично держит удар. Единственное, что в чем он слабоват, так это в защите от внезапной атаки. Знаешь, его можно было взять нахрапом, кавалерийским наскоком.
Ну что же, это уже очень ценные сведения. Лезть нахрапом не совсем мой стиль, но вот организовать внезапную атаку, почему бы нет? Это я очень люблю и готов делать в любое время дня и ночи.
— Давай, Витя, сделай его, — отчаянно шептал Мишка рядом. — Если на янки навалиться, как следует, он дрогнет и побежит.
Так-то это понятно и легко, сделать на словах. Вот только получится ли на деле, вот в чем вопрос. Вчера я был спокоен и уверен в себе, поэтому и получил такой восхитительный результат.
Сегодня мое у меня совсем другое психологическое состояние. Я был выбит из колеи всей этой катавасией с техникумом, а также ссорой с Егором Дмитриевичем. Последним обстоятельством даже больше всего. Никаких позитивных утверждений, ни вчера, ни сегодня.
Да, мой дух явно смятен. Я ощущал себя, как в прошлой жизни, когда выступал самостоятельно, без каких-либо выдающихся тренеров за спиной. Но делать нечего, остается только стиснуть зубы и сражаться.
На выходе из коридора, когда я должен был очутиться в большом зале для поединка, меня снова ждал Козловский. В этот раз он мог бы не напоминать мне, какая огромная ответственность сегодня лежит на моих плечах. Я и так был готов расшибиться ради него в лепешку.
— Надеюсь, тебе не надо рассказывать, что значит для нас этот поединок, — сказал Козловский мне. — Сегодня только у тебя будет схватка с боксером из Америки. И Советский Союз никак не может ее проиграть. Тем более, в Москве, в самом сердце нашей родины, во Дворце спорта имени Ленина!
Я понятливо кивнул.
— Сделаю все, как надо, Андрей Владимирович. Особенно после того, как вы помогли мне.
Козловский сделал удивленное лицо. Ну, оно и понятно, наверное, не стоит афишировать его помощь мне, ведь официально это не поощряется. Поэтому я тоже сделал понимающее лицо и отправился дальше.
Зал был полон зрителей, кажется, их набралось еще больше, чем вчера. Шум и крики оглушили меня, но я прошел по узкому проходу по направлению к рингу. Некоторые кричали мою фамилию, другие хлопали в ладоши.
Все это побоку, отставить в сторону, вообще забыть. Сейчас надо сосредоточиться на поединке.
Мой противник уже находился на ринге. Действительно, чернокожий, сильный, мощный, длинные руки и ноги. Ростом, правда, не намного больше меня.
Маленькие глаза спрятаны под густыми бровями. Широкий нос, толстые губы. Мелкие волосы сливаются с полукруглым черепом. Уорд ходил по рингу туда-сюда и тоже посматривал на меня.
Я взобрался на ринг и отвернулся к Худякову и Мишке, оставшимся за канатами. Перчатки готовы, капа в зубы.
— Ну, давай, порви его, — снова сказал Мишка.
Худяков стукнул меня по плечу. Давай, мол, не подкачай.
Среди зрителей я заметил на первом ряду Козловского. Чиновник сидел с другими партийными боссами и многозначительно смотрел на меня. Ладно-ладно, постараюсь оправдать высокое доверие. Зря вы что ли, вчера так боролись, чтобы оставить меня в техникуме?
Обычные процедуры перед боем, проверка нашей готовности. Мы подошли к центру ринга. Арбитр тоже международный, насколько я понял, из Франции. Он спросил, готовы ли мы?
Уорд уже стоял напротив меня, лицом к лицу. Я поглядел в его неподвижные глаза и приготовился к бою. Противник тоже не сводил с меня взгляда.
Против воли мне все равно вспомнились уроки Касдаманова. Чем больше противник строит из себя бесстрашного и свирепого воина, тем больше он боится.
Если Уорд пытается выглядеть хладнокровным, в душе он, наверное, вопит от паники. Или нет? Надеется разгромить меня в первом же раунде? Ему тоже наверняка уже напели про мой стиль и он составил примерную карту боя.