Не пером, но пулеметом
Шрифт:
вполне пригодных чтобы повеситься
иногда я играю как будто я уже покойник
и завязываю разговор с Господом Богом
но веревка никогда не выдерживает
нужда научит молиться
Б
ведь и луна и ветер умеют грустить
и облака это рукава
на которых луна оставляет блестящие следы;
повернись к горам спиной
горы - зеркала небес;
иди в пустыню
где все сурово и лишено тени
где солнце липнет к телу
укрывающая и успокаивающая музыка
множества гудящих солнечных ресничек;
когда ночь - борт корабля
она не отбрасывает тени
слышишь ли ты как блестит далекий излом
слышишь ли ты как толпясь во мраке кашляют и шепчутся
слепые ангелы
(чтобы растаять в снегах можно убежать
туда где луна оставляет блестящие следы)
В
я пошел к столу
и стихи как мантия
ниспадали с моих плеч; на улице шел дождь
на улице шел такой мелкий дождь
что совсем не стучал по крыше;
мое окно распахнулось навстречу воздушному водопаду
но я спрятался в мягкой как морось мантии
сложенной в бессильные крылья
Г
иногда это тянется очень долго
пока не согреешься
и не уснешь
морось крыльев влажна
перед твоим домом высокая седая гора
высокая и седая как солнце
это зрелище никогда не захватывает
и за этой горой лежит Африка
ты копаешь туннель сквозь собственную жизнь
чтоб выползти назад
к солнцу
Я ЕСМЬ АФРИКА
В 15.34, 23 июля 1971 года, в среду
я взлетаю над бездной, именуемой Африка
(на губах изменяется это имя, словно хамелеон),
над Ливией, над Бенгази,
над красной землей, где нелепые облака,
как белые слоны, пасутся в собственных тенях,
там полоска Средиземного моря,
сверху и снизу небесная синева;
повис бы над тобой, Африка,
почва моя, единственная действительность,
скрытая за темными очками обозначенность
тем, что знание белых нелепо, что-то вроде слонового облака,
что оно должно охранить
от нестерпимого блеска твоего великолепия.
Это не слезы сожаления, не слезы скорби;
Африка, мое сердце отламывается от твоих скал,
Африка, страна моих предков,
где отец поглядывает вдаль, ожидая меня,
и стволы деревьев неподвижны,
материк, где мать моя может при помощи колдовства
выстроить дом из раковин и солнца,
область, где восстанут мои товарищи.
Во всей безграничности человекобытия: Африка,
я плачу оттого, что ты - жизнь моей жизни,
оттого что я
Сейчас я есмь слово от тела моей страны,
моего материка, моего прошлого,
сейчас я знаю, что мы уйдем далеко вперед,
если перешагнем через собственные привычки,
что мы должны разрушить микрочеловеческую структуру
рабства, незнания и разобщенности,
чтобы помочь тебе:
опоясанные выше и прочней твоих гор, крепче твоих лесов,
жестче и неукротимее твоих пустынь, богаче твоих берегов,
плодоноснее твоих равнин, вольнее твоих рек,
тяжелее твоих утрат,
каждый человек и все твои люди,
Африка,
чувствуют в себе зерно революции,
мы будем такими, как ты:
днем и ночью, где бы ни находились.
Африка черной мечты!
Африка, я плачу, ибо силен!
Африка, до свиданья!
ISLA NEGRA
На смерть Пабло Неруды
...одинокие сосны прямые как свечи
растянувшиеся на спинах облака
ветер дует в сторону моря
пенящегося восклицательными знаками,
остров - дыра в воде
вчера сегодня завтра
и твой город: там сейчас пошел дождь
шествие - седые товарищи вышли на улицы
(раненный зверь жрет свои внутренности)
жених - ты; неужели ты?
кепка сдвинута на один глаз
белый стебель дыма изо рта
и бутоньерка в петлице
потому что ты сегодня венчаешься с землей, hermano,
сегодня мы отдаем тебя
пара венков красных как кровь
словно флаги рабочих у гроба
мы следили за твоей смертью день за днем, Неруда,
о, тебя гнали далеко, до самого края земли
(это рай? это ад?)
по растерзанным улицам Мадрида
где Лорка лежит и пули в груди у него - семена
мимо седых детей Барселоны
и жутких мертвых зверей
через границы
с Испанией в сердце твоем
прочь от античных но все еще пульсирующих цивилизаций
вместе с биеньем металла и камня в твоих жилах
над горными пиками Андов
над алтарем солнца
в новый рассвет рассвет человека
под бомбардировщиками янки
по гниющим горьким и черным полям Вьетнама
вперед! всегда вперед!
вместе с рабочими и крестьянами
в бронзе твоих строк
И ВНЕЗАПНО ЗЕМЛЯ ПРЕВРАТИЛАСЬ В ОГОНЬ
"и тогда люди сказали: хватит!
и встали и пошли..."
мы следили за шагами твоей смерти, Неруда,
дождь словно тоже пристроился в погребальный кортеж
через твой родной город