Не пером, но пулеметом
Шрифт:
крупные белые зерна соли
(ДЛЯ ДЯДИ МАРТИНА)
узкие тропки к вершине кряжа Каугаберге
зыбкие под смертельным сиянием солнца
где темнота обнимает мир за вершины
едем верхом все выше туда где дом
озарен так бесспорно взошедшей луной
дом который стоит как отдельное слово
сказанное на его языке
в доме свет:
это славно,
нам радостно
здесь нас ожидают
угли в камине еще багровеют
там
свежий домашний хлеб
повидло из абрикосов и тутовых ягод
мы смакуем вино
мы выходим из дома и все еще слышим тепло
очага или собственно дома чего-то такого
чем согревается жизнь
так славно так хорошо
все здесь и больше нигде
только так и должно оставаться
и больше нет ни гостей ни хозяев
и нам радостно
мы пробуем воду что бьет
из горных ключей
мы смотрим на древние кряжи и пики
словно темная стража обступившие озеро
на звезды которые выше вершин
Крест над лощиной на юге
и на все остальные
они огоньки на дочерна выжженном поле
дом озаряем луной
и лягушки время жуют
растирают единственным зубом
и сверчки возносят хвалу
взойдущему завтра светилу
и нам радостно
мы не знаем как здесь называются звезды
деревья красивы однако темно
и этому веришь не видя
темно
мы слышим что здесь хутора
названы явно с горя
холодно и тяжело:
Неудачье, Нищий-Провал, Безнадега,
который всех выше тот зовется Проклятой Дырой
но это только слова
все равно хорошо
и нам радостно
быть с тобой
да не погаснет свет в доме твоем
да будут лягушки вовеки петь о тебе
да будут яблоки слаще с каждым годом
и лоза виноградная все зеленей над беседкой
да будут друзья приходя приносить вино
да будет тобою построенный дом
навеки пропитан геранью и коркой лимона
да будет твоя земляная стена
не сразу равзеяна ветром
да будет вода в кувшине еще светлей
да будут звезды горы и тишина
оберегать тебя и твою семью
нынче и завтра и каждое утро и вечер
и каждую ночь во все твои долгие дни
* "Дядя Мартин", он же "дядя Дао", философ (даосист!), которого
Брейтенбах навестил в январе 1973 года в его доме в горах
Каугаберге. Нигде в книге Брейтенбах не произносит его полного
имени.
x x x
Мне больше не нужно вспоминать вас по именам,
ни к чему подтверждение факта вашего
дедушка Ян, бабушка Анни, дедушка Хендрик, бабушка Рахель,
и дальше
седые ветви родословного древа.
Ныне земле в единую корку
впечатала их,
и тех, кто был до них,
о святые
черные, желтые
хозяева Африки.
Просит воды страна и обретает кровь
страна, в которой сокрыт огонь.
Что же в остатке?
Почерк неловкий,
рассказ о былых величьях,
вдыхание жизни в седые руины,
и в отпечатке стопы
видение гордого танца
воинов прежних
у костра, где счастье - ветер и звезды,
неожиданно инстинктивно
восстающее в памяти!
Черными и голубыми глазами
прошлое смотрит, видит вдаль, в глубину,
грезит, запоминает
и вновь исчезает,
захлестнуто валом злобы, и страха, и боли.
Эта страна мемуаров,
эта страна безо всякой истории,
эта страна мертвецов,
моя страна, твоя страна, наша страна.
Эта страна просит воды и обретает кровь,
эта страна, в которой сокрыт огонь.
ПЕРВАЯ МОЛИТВА ГОТТЕНТОТСКОМУ БОГУ
Они говорят, о творец, старики говорят,
что ты основал небесные земли и поля и все то, что
вращается, и растет, и страждет, и умирает, и
во тьме прорастил страусовое перо, и
виждь! там от него родилась луна!
о древнейший из древних, воспламененный любовью,
пожирающей возлюбленных, отчего же
ты не сохранил их потомков и дал им
кануть во мраке? Отчего ты покинул то, что из праха
воззвал?
Там, в небесах, огоньки и луна холодная,
словно башмак, дым черной жалобы смешан
с тьмой, его не увидишь
потому что ты сотворил нас черными,
словно пыль в чужих землях.
Так услышь наш дым и нашу пыль
и покарай тех,
кто унизил до рабства
сотворенных тобою людей!
(ОНРУС)
намертво знаю что будет так:
я умру и в райских одеждах
спущусь
провести выходные
здесь
где солнце сплетает ковер из лучей
надо всем
я пойду по этой тропе
к излучине где молочайники
и акации тянутся ввысь
в живучее небо
вверху гора позади море
там видны за деревьями
я буду жить в подлеске там же где кошки
буду проходить сквозь стены
сквозь время свернувшееся в материю
текучее и распадающееся чтобы жизнь оказалась в остатке