Не пей, Иванушка! Козленочком станешь! (Разговор о революциях)
Шрифт:
Или вот – ты повстречался с девушкой, и вы понравились друг другу. Ты, конечно, знаешь, что раньше молодые люди шли в ЗАГС, а потом у них «все было». Но теперь часто обходятся без ЗАГСа, вот и вы решили на институт брака наплевать. А через пару месяцев девушка сказала тебе, что беременна.
И это – от Бога. И ты сам прекрасно знаешь, какой поступок правильный – основать семью, родить малыша, а потом его растить.
Но – так не хочется менять свою жизнь и брать на себя ответственность! И все темное в твоей душе поворачивает тебя в сторону абортария. Кажется – немного денег, небольшая операция, и все, проблем нет...
Это –
В общем – так жизнь и течет. Господь дает задание, человек его выполняет. Много мелких, но важных заданий в день, и это – на всю жизнь. Но Господь помогает выполнять правильно эти задания! Именно поэтому жить становится не только не страшно, но даже и не тяжело. Я знаю, я ведь стал верующим, будучи уже взрослым. И могу сравнивать состояние души до обретения веры, и после него.
Далее – уходит страх смерти. Мне приходилось сталкиваться со смерть неверующих, смертью в ужасе и слезах. Обычно воцерковленные христиане умирают иначе.
Апостол Павел говорил: «Для меня жизнь – Христос и смерть – приобретение… Имею желание разрешиться и быть со Христом» (Флп. 1, 21-23). Собственно, такая смерть, о которой говорит апостол Павел, смерть со стойкой надеждой на благое воскресение, имеет у православных специальное название – «успение».
Поверь, читатель – смерть, к которой ты готовился, как к дороге, которая приведет тебя ко Христу, Которого ты любишь – не пугает. Вряд ли кто-то хочет умирать мучительно, но даже предсмертные муки легче переносимы, если знать, что они – не больше чем последнее задание, и за ними – встреча, встреча, которую ты ждал.
Далее (и это, возможно, самое главное). Преодолевается замкнутость человека на самом себе.
Человек потерял Бога, и замкнулся на себе, как деревянная стружка, свернутая в кольцо. Но человек сотворен не для этой самозамкнутости, и поэтому ему в ней не комфортно. Работа над душой приводит к тому, что человек опять поворачивается к Богу.
Однажды французский католический священник Жан-Мари Вианнэ, вошедший в историю как «Арский Кюре», обратил внимание на одного человека. Это простой французский крестьянин часами неподвижно сидел в костеле, ни с кем не говоря, не перебирая четки, и, кажется, даже не молясь.
Священник спросил его, что он здесь делает. И услышал в ответ:
«Я смотрю на Него, а Он смотрит на меня. И нам так хорошо вместе!»
На самом деле, вот это состояние, когда человек смотрит на Господа, а Господь смотрит на него и есть нормальное состояние нашей души. Правда, душа для этого должна быть хоть сколько-то очищена. Но если человек, очищая свою душу, станет чем-то похож на этого французского крестьянина, то это «нам хорошо вместе» никуда от него не уйдет. И этот человек останется счастливым при любых обстоятельствах – в тюрьме, в нищете, в болезни, на смертном одре... Только грех разлучает нас с Богом. Внешние обстоятельства, пусть даже и тяжелые, нас с Богом не разлучают, а быть с Богом – хорошо.
В общем, эту главу я буду заканчивать,
Я уверен, что желание переделать мир вокруг себя, снаружи (в том числе и с помощью революций) – это неправильно истолкованная жажда человека к внутренним переменам, плюс неправильно понятая жажда рая.
Ты, конечно, можешь со мной не согласиться, и ринуться изменять мир вокруг, махая топором или «коктейлем Молотова». Но если для тебя это закончится так, как закончилось для многих революционеров до тебя - разочарованием – не удивляйся. И не жалуйся – ты был предупрежден.
Стоп! – скажет читатель. – Рано заканчивать главу!
Ну, положим, ты, автор, прав – устраивать революции ради «светлого будущего» бессмысленно, так как у человечества, изнутри искареженного грехом, никакого «светлого будущего» не может быть по определению – собственные страсти не дадут людям построить ничего путного.
И, положим, главное приложение усилий должно быть направлено на свою душу, внутрь себя.
Так что же, позволять «им», власть имущим, творить, что им заблагорассудится? Что ж, я вообще не должен принимать участия ни в чем, что твориться в стране?
Если не ради «светлого будущего», а ради свержения кошмарного настоящего можно устраивать революции? Вдруг настоящее на самом деле кошмарно?!
Ну, скажем, - в некоторой стране решили ловить детей на улице и рубить их на колбасу? Правящий вождь сказал, что пока он жив, колбаса из детей производиться будет, хотя бы потому, что это его любимое блюдо?
Так что - можно свергнуть вождя, не ради светлого будущего, а хотя бы для того, чтобы спасти детей?
Что ж, отвечу.
Представь себе самый худший итог революции – страна испытала все описанные в первой главе издержки, причем в худшей степени. И если такое будущее все равно лучше имеющегося настоящего – тогда бунт оправдан.
Но нужно быть честным и учитывать два момента.
Во-первых, реальные революции зачастую устраиваются по поводам, в миллион раз менее весомым, чем дети, отправленные на колбасу.
Я пережил 3 революции, и не в одной из них настоящее, которое собирались «сковырнуть», не было кошмарным. Жизнь была не просто терпимой, а и вполне хорошей, и меня не покидает ощущение, что на бунт люди пошли со скуки и «с жиру».
Скажем, во время последней революции ее сторонники утверждали, что людей «довели». Вот только было совсем не понятно – а чем довели-то?! Никто из моих революционно настроенных знакомых не побирался, не голодал, не собирал по мусорникам пустые бутылки. Было странно слышать слово «довели» от людей, у которых были и машины, и квартиры, и магазинчики…
Если покопаться в истории, то может и получится найти революцию, которую сделали именно от отчаяния, чтобы спасти от верной смерти себя или детей. Но нужно знать – таких революций меньшинство, и меньшинство подавляющее. Реальные революции делаются именно ради «светлого будущего», причем людьми, чьи нынешнее существование кошмарным назвать ни как нельзя!
Ну, и есть - во-вторых. Реальность жизни такова, что по-настоящему жесткие режимы никто не свергает – просто боятся. Во все века свергали, в основном, правителей довольно мягких. Карл Первый, Людовик Шестнадцатый, Николай Второй, Виктор Янукович – это далеко не самые суровые правители в истории!