Не плачь по мне, Аргентина
Шрифт:
– Все, сеньоры, мы приземлились. Летели, кажется, хорошо. Мягко.
Он посмотрел на бледные лица пассажиров, пожал плечами и открыл люк.
– Эй! – донесся снаружи голос Зеботтендорфа. – Мягкой посадки!
Фон Лоос застонал и принялся распутывать ремень безопасности.
Когда они оба вылезли из самолета, вокруг было удивительно солнечно, зелено и радостно. Какие-то пичуги восторженно верещали в кронах деревьев.
– Самолет все-таки разбился… – констатировал Генрих.
– С чего вы решили? – спросил Зеботтендорф, протягивая им обоим большие бокалы с апельсиновым соком.
– Местечко похоже на рай. Непонятно только, что делаете тут вы?
– Ну! – Доктор засмеялся. – Какой же рай без змея?
– Ваша правда.
Они двинулись в сторону большого зеленого ангара, что располагался в самом конце выкошенного поля, отвоеванного у джунглей. Чуть в стороне стоял еще один самолетик. Пилоты что-то радостно обсуждали, размахивая руками.
– Неужели сюда никак иначе нельзя попасть? – Генрих содрогнулся, вспомнив полет.
– Никак! – радостно ответил Зеботтендорф. – Место уникально по своей оторванности от цивилизации. Тут только в лесах живут какие-то… дикие парни, я думаю, даже не известные науке. Если захотите написать диссертацию по антропологии, то пошарьте по кустам, обязательно отыщется племя пигмеев или еще каких-нибудь троглодитов. Признание научной общественности гарантировано. Если, конечно, дикари вас не сожрут…
Перед ними распахнулись двери. Внутри это было что-то среднее между музеем, лабораторией и просто ангаром для самолетов. Повсюду стояли какие-то каменные статуи, висели фотографии, столы были заставлены колбами и реактивами. Не хватало только ребят в белых халатах.
– Вы тут работаете в одиночку? – спросил Генрих у Зеботтендорфа.
– Нет! Что вы! Тут постоянно находится группа ученых, – откликнулся тот. – Фанаты своего дела. И, самое главное, не имеют никакого понятия об истинной цели своих работ.
– Вы что, утопили их в кислоте к моему визиту?
– У вас на редкость странное чувство юмора, Генрих. Почему же в кислоте? Они все на объекте. Рабочий все-таки день. Мы с вами тоже сейчас туда направимся. – Он провел их к высоким стеллажам. – Прошу. Переодевайтесь. Тут все по размерам… Рюкзаки со всем необходимым я подготовил заранее.
– Это что – поход?
– Да! – обрадовался Зеботтендорф. – Вы ведь ходили в походы в школе?
– Случалось… – пробурчал Генрих, рассматривая объемистый американский рюкзак и тяжелые горные ботинки.
Вскоре они вышли с противоположной стороны ангара, сразу попав в джунгли.
– Мы нашли ее… – чуть задыхаясь во влажном воздухе, рассказывал Зеботтендорф. – Мы нашли ее по старым картам, обнаруженным нашей экспедицией еще в тридцать третьем. Пока их расшифровали, пока разобрались с топографией… Дело в том, что сами карты были черт знает где, этого места уже не существует. Майя жили на очень большой территории. И никто так и не разобрался в их социальной организации до сих пор. Карты находятся в одном месте, а указывают на другое, за тысячи километров. Адская работенка. Да еще джунгли сжирают все, даже камни. Эта чертова зелень способна за несколько месяцев превратить в труху любой современный… трактор! Знали бы вы, Генрих, какими потерями и средствами мы отвоевывали у леса взлетно-посадочную полосу!
Тропа, по которой они шли, была хорошо утоптана. Генриху даже показалось, что она специально обрабатывалась чем-то, чтобы не зарастала травой. После оранжа во Вьетнаме это не удивляло.
– Но надо отметить, что усилия не пропали даром. Столь не любимый вами Зиверс сумел провести огромную работу по расшифровке.
– Прямо сам и расшифровывал? – не удержался и съязвил Генрих.
– Не сам, но сумел организовать работу, а это, согласитесь, многого стоит.
– Безусловно…
– Буквально первые результаты оказались… ну… открытием! Я не побоюсь этого слова. Если бы не война…
– Так я и не понял, что же вы нашли?
– Пирамиду, конечно! Неразграбленную древнюю пирамиду. Более того, пирамиду-хранилище! Именно тут были сложены плиты с предсказаниями.
– А! – Генрих вспомнил. – Вы мне говорили…
– Именно. Сейчас все сами увидите.
Тропа резко завернула, и…
И они вышли на огромную поляну, над которой возвышалась титаническая каменная глыба. Она ушла в землю так плотно, что казалось, это гора прорастает из джунглей исполинским клыком.
– Почему ее незаметно с воздуха? – поразился Генрих.
– Сейчас – заметно. Но это джунгли… Тут все меняется ежедневно. Поднимемся…
Через десять минут они, взмокшие и задыхающиеся, оказались внутри огромной пирамиды. Вокруг сновали люди.
– Кто это? – спросил Генрих.
– Ученые, – отозвался Зеботтендорф. – А мы для них – финансисты. Так будет спокойней и им, и нам. Им хорошо, потому что они считают, что трудятся для науки, а нам удобно. Нет нужды разрабатывать проект самим, все сделают эти энтузиасты.
Они находились на верхнем этаже колоссального сооружения, в своеобразном пентхаусе, обнесенном колоннами.
– Сейчас мы спустимся внутрь. Тут множество залов, но есть один, на который вам точно стоит взглянуть. Вот там, – Зеботтендорф махнул рукой куда-то в угол, – мы нашли лестницу, скрытую лестницу внутрь.
По узкому, вырубленному в камне проходу с высоченными ступенями спускаться можно было только гуськом, крепко держась за натянутые с двух сторон веревки. Над головой болтались тусклые электрические лампы. Надсадно пыхтел снаружи генератор.
– Отличная слышимость, – прошептал Генрих, стараясь разглядеть, куда же ступает его нога.
– Очередная здешняя загадка, – отозвался откуда-то снизу Зеботтендорф. – Причем мы ее до сих пор не разгадали. Есть множество гипотез вроде специальных усиливающих лакун в стенах, но пока мы их не обнаружили. Я могу даже представить, для чего это было нужно всезнающим жрецам майя.
Они спускались ниже, проходили какие-то комнаты, залитые ярким светом, где с ними здоровались люди в белых халатах. Потом снова коридоры, снова лестницы. Снова залы. Из бесконечных комнат запомнился зал с живым водопадом внутри. Ручей изливался из скалы и уходил куда-то вниз.