Не по сценарию
Шрифт:
Не было весь день и Артура, и я бы выдохнула с облегчением, если бы не Эдик. Режиссер сегодня словно с цепи сорвался, а я чувствовала, что лишена сегодня всей защиты. Оказывается, раньше неосознанно полагалась и на Влада, и на Артура. Но сегодня обоих не было, и репетиция превратилась в сущий кошмар.
Сначала Эдик отпустил почти всех актеров под предлогом, что они свои сцены знают безупречно. Зато в зале осталась Марго, хотя с ней у меня вообще не было совместных сцен, да еще несколько актеров из эпизодов, которые то и дело уходили пить кофе. По сути, почти весь день репетиция шла тет-а-тет с Эдиком, под язвительные комментарии стервозной Марго.
Эдик пытался
Приходилось терпеть липкие ладошки режиссера и пытаться следовать его язвительным советам. Я то и дело косилась на дверь. Хоть бы Марат зашел! Но и он не появился на репетициях.
К вечеру я была выжата, как лимон. Сказывалась и почти бессонная ночь, полная переживаний за подругу, и сложный день. Так что в шесть вечера я еле переставляла ноги, направляясь к гримерке.
Я уже сняла с себя сценическое платье, осталась в одном белье, когда дверь резко распахнулась, и в дверях показался Эдик.
— Выйдете и закройте дверь с обратной стороны, — громко, но без истерики, потребовала я, прикрывая полуобнаженное тело снятым только что платьем.
Но тут же заметила, что Эдик плотоядно смотрит мне куда-то за спину. Я испуганно оглянулась и поняла, что в зеркале, спиной к которому я стояла, отражается обнаженная спина, ягодицы, прикрытые лишь маленькими кружевными трусиками, и голые ноги. Платье прикрывало меня только спереди.
Я метнула взгляд обратно к зашедшему мужчине и обнаружила, что тот уже завалился в гримерку и закрыл дверь, повернул ключ. Теперь он медленно и хищно наступал на меня, а мне оставалось только пятиться. Единственное, что я могла, это отодвинуться от зеркала, чтобы Эдик больше не мог наблюдать мой голый зад. Но комнатка была совсем маленькой, и за спиной у меня теперь оказалось лишь кресло, в которое я очень быстро уперлась икрами.
— Я же говорил, что ты будешь моей. Я не бросаю слов на ветер, крошка, — плотоядно осклабился Эдик, надвигаясь на меня.
— Пошел вон! Я же сказала, что не буду с тобой трахаться! — закричала я. Теперь мне хотелось, чтобы меня услышал весь театр. И плевать, что при этом они увидят.
Но Эдик лишь гнусно захихикал.
— Я работаю с Артуром достаточно долго, и он знает о моих пристрастиях. Я уважаю жесткий секс, и он никогда не осудит меня за это. Я имел многих актрисулек, отымею и тебя. Если не будешь трепыхаться, то тебе тоже понравится. Впрочем, можешь отбиваться. Так тебе будет больнее, а мне приятнее. Кричать тоже можешь, все равно Данилевского в театре нет.
Эдик схватил меня за горло и одним рывком припер к стене, навалился сверху, и мне не то что кричать – даже звук издать оказалось невозможно. О том, чтобы сопротивляться этой туше даже речи идти не могло.
У меня потемнело в глазах, и я поняла: это конец. Мне не придут на помощь, и сейчас меня изнасилует этот мерзкий червь. Паника окончательно накрыла меня в тот момент,
Глава 16. Артур. Ревность
Бушует моя кровь, как пламя ада.
Забрать ее себе – все, что мне надо.
Пьеса «Заблуждения»
Я медленно шел по опустевшему театру и чувствовал, как меня окутывает так нужное мне сейчас умиротворение. Очутиться в родной, творческой обстановке – привычный метод привести мысли в порядок, испытанный мной не раз.
В голове вспыхнули воспоминания, как в детстве точно так же бродил по безлюдным коридорам совсем другого театра, терпеливо ожидая, когда мать наконец соберется ехать домой. Уже тогда в пыльных кулуарах я чувствовал себя как дома. Вот и сейчас приехал к концу рабочего дня, когда все мои актеры должны были уже разойтись по домам. И делать мне здесь под вечер, по сути, было нечего, но тут я словно бы получал заряд энергии, жизненной силы. Она так была мне нужна, чтобы справиться со всеми трудностями и противоречиями, которые в последнее время стремились погрести меня под собой.
Мне бы думать о премьере, но в голове только Элли. Не заканчивается у меня к ней влечение, только нарастает, и это непривычно для меня.
Я, прославленный сердцеед, любовник и мерзавец, вдруг страдаю из-за женщины. Немыслимо, нелепо, но, к сожалению, это теперь моя реальность. И ведь ничего особенного в ней нет, я такими, как она, с аппетитом ужинал и без зазрений совести закусывал на завтрак. Но с Элли почему-то так не получается. С ней накрывает так, что хочется биться головой о стену. Бесит она меня, заводит, восхищает и медленно убивает. И никак не могу разобраться в своих эмоциях. Разложил бы по полочкам, разобрал бы на молекулы свои чувства – глядишь, и объяснил бы эту дурь, засевшую в голове, а там только избавиться останется. Но пока не выходит.
За своим душевным покоем сейчас и приехал в театр. Да, напился вчера, чтобы мысли и чувства заглушить, весь день провалялся с похмельем, а к вечеру потянуло в родные стены, чтобы наполниться их силой и энергией. «А может, просто захотел увидеть Элли?» — ехидно прошептал внутренний голос, но я сердито велел ему заткнуться. Элли уже наверняка ушла домой, ей нет смысла сидеть здесь до вечера. Так что нет, точно не из-за нее.
Но внутренний голос не хотел затыкаться, тут же подбросив мне идею, с кем именно Элли могла быть сейчас. Сердце болезненно кольнуло чувство, которого я никогда не знал и которое вдруг стало моим спутником со вчерашнего дня. Ревность. Я ее узнал сразу, хоть и не испытывал раньше, и не верил, что меня она хоть когда-нибудь коснется. Надо признаться, премерзкое ощущение, вызывающее у меня злость и досаду на себя. Как я там говорил? «Ни одна женщина не стоит моей ревности»? Вот, Арт, зря смеялся, получай теперь.
Вчера, когда увидел Элли в кафе с Владом, меня словно переклинило. Сидят обедают, мило болтают, и так она ему улыбается, что у меня аж скулы свело. Никогда со мной она не вела себя так открыто, никогда мне так не улыбалась и ни разу не взглянула меня с такой нежностью. С самого начала с опаской смотрит, как будто постоянно ждет от меня подвоха.
А как увидел эту сладкую парочку в кафе, меня эмоции с головой накрыли, как будто волной подхватило, перевернуло и головой пару раз о камни приложило. В ушах звон, перед глазами темная пелена, сердце колотится и воздуха не хватает.