Не прикасайся!
Шрифт:
- Напомни мне, почему я еще с тобой общаюсь, сволочью такой? - вздыхает Анька.
- Потому что я обаятельный?
- Вот уж маловероятно. Хорошо, сбрось мне побольше информации об этой девочке. Я подумаю, что можно сделать. Только тебе ведь не надо, чтобы рядом с ней прозвучала фамилия Крестовских?
- Назовешься Калининой, - пожимаю плечами. - Ты же часто это делаешь.
- Пресса раскопает.
- Да, ты права.
- Я подумаю. Обещать пока ничего не буду. А что это ты вдруг озаботился бедными талантливыми
- Старею, похоже.
Сотворить за одни сутки такое количество глупостей еще надо уметь. Затащить в постель бывшую ученицу, привязать ее к себе тренировками, опасаясь беременности, впарить Азарову богатой родственнице... если кто-то узнает, что я решаю финансовые проблемы одной из учениц, возле моего кабинета выстроится очередь разгневанных родителей. Больше всего на свете их раздражает тот факт, что кому-то бесплатно достается то, за что они платят. До сих пор я их понимал, а сейчас совсем в этом не уверен.
16 - Настасья
Я запуталась. В жизни, в чувствах, в желаниях. О мечтах даже не заикаюсь: их уже давно сменили робкие бесплодные надежды. Если бы добрый волшебник спросил меня, о чем я мечтаю, то ответ был бы однозначный: хоть на секунду, на маленький миг, снова открыть глаза и увидеть небо. Или море. Или Вовку с Ксюхой и племянниками. Или карие глаза... нет, об этом думать нельзя.
Через час тренировка, и я должна быть холодной и равнодушной. Пока что из холодного во мне только руки. Они же и дрожат от страха.
- Насть, - Ксюха укоризненно вздыхает, - поешь, пожалуйста.
- Не хочется.
– Дорогая моя, у тебя сейчас тренировка. Что значит не хочется? Силы откуда брать? В тебе сегодня две чашки кофе и вафля, я считала! Три ложки - и я отстану. Даже твой брат съел то, что я приготовила.
- А что ты приготовила? - живо интересуюсь я.
Хотя Вовка, мне кажется, может сожрать даже чугунную сковородку, и ему будет вкусно.
- Ростбиф с овощами.
- Давай, - вздыхаю я, понимая, что откосить от ужина под предлогом жирной пищи не получится.
Но ростбиф и правда вкусный, только начав жевать я понимаю, что голодна. Но в то же время знаю, что едва войду в «Элит», сильно пожалею о съеденном ужине. От волнения меня всегда тошнит, а как остаться спокойной, встретившись с Крестовским, я так и не поняла.
Ксюша толкует мое уныние по-своему, и, как может, пытается поддержать:
- Настюш, ну не расстраивайся. Выступишь на шоу, а потом сразу прилетишь к нам. Погостишь, а если понравится, останешься. Подумаешь, на месяцок попозже.
И я невольно думаю, как отреагируют папа и Крестовские, если я действительно смоюсь в Лондон. Не станут же возвращать меня силой? Вот просто улечу - и все. Шенген открыт, виза есть, возьму паспорт, такси до аэропорта, и уже оттуда напишу, что ни в каком шоу участвовать не собираюсь, мириться с Крестовским не хочу, о том, что сказала в интервью не жалею,
Но я так, конечно, не сделаю. Помимо растревоженного сердца и предавшего тела есть еще невероятный порыв вдохновения, вызванный шансом помочь Лене. Ее родители уже изучают договор и, в тот момент, когда Азаровы отзвонятся и скажут, что согласны (а иначе они просто не могу поступить), Крестовскому придется смириться, что не все в этом мире поклоняются ему. И на каждую девчонку, которую он предпочел бы не видеть в своей группе, на каждую «недостойную» нашего миллионера найдется добрая фея с папочкиными деньгами.
Я бы многое отдала, чтобы увидеть его лицо!
Всю дорогу до клуба я размышляю о том, сильно ли плохо радоваться не возможности помочь Лене, а шансу утереть нос Крестовскому. Приходится пойти на компромисс: решить, что у меня и так не слишком много хорошего в жизни, и надо радоваться всему.
Правда, это только на словах выходит. Все время, что я переодеваюсь и, в сопровождении Риты иду на каток, коленки дрожат, словно я - семилетка, впервые выходящая на соревнования.
- Александр Олегович скоро подойдет, и вы начнете, - говорит девушка, усаживая меня на скамейку. - Подожди здесь.
Лед пустой, тишину арены нарушает лишь негромкая музыка. Прохлада немного отрезвляет, но мне все равно больше всего на свете хочется сбежать! Стыдно за мысли, но я впервые почти рада, что слепая. Видеть его сейчас было бы невыносимо... когда же из воспоминаний исчезнут обрывки той ночи? Когда я перестану чувствовать на себе горячие руки, помнить вкус губ...
- Настя!
Сначала сердце пропускает удар, а грудь словно сдавливает стальным обручем, но потом я узнаю в голосе Никиту и напрягаюсь.
- Что ты здесь делаешь?
- Пришел увидеться с тобой.
- Никит... я боюсь, сегодня Крестовский не разрешит тебе присутствовать. Это тренировка, подготовка к шоу, а не аренда льда, и...
Ответ обескураживает:
- Знаю. Ничего твой Крестовский не сделает. Администрация заказала мне видеоролик о подготовке шоу, так что я здесь на совершенно законных основаниях. Договор уже подписан, так что ваш Александр Олегович может засунуть все свои претензии...
- Куда? - раздается голос, в котором я без труда различаю усмешку.
Мне хочется спрятаться под лавочку, оказаться где-нибудь далеко-далеко, где нет воспоминаний и темноты, в которую врывается его голос.
- Так что? Куда там что я должен засунуть?
- Куда хотите, - холодно отзывается Никита. - Меня предупреждали, что у вас тяжелый характер.
- А какая тяжелая рука-а-а...
- Сергей Олегович сказал, чтобы я не обращал внимания на ваши возражения и снимал то, что сочту нужным. И я хочу снять тренировку.
- Одну? - с пугающей вежливостью уточняет Алекс.