(Не)пристойное предложение
Шрифт:
— Я видел твой холодильник. Там и правда мышь повесилась. Так что раз уж мы здесь, то почему бы не совместить приятное с полезным?
— И что из этого приятное? — бормочу я. — Точно не твоя компания.
Он в ответ только смеется.
Ходить по супермаркету вместе с Русланом — тем самым надменным финдиректором, у которого, если цитировать Гермиону Грейнджер, эмоциональный диапазон как у зубочистки, — оказывается очень странным опытом. Внезапно ловлю себя на мысли, что как с человеком с ним дышать одним воздухом
Олшевский катит за мной тележку, а я не глядя на него кидаю туда все подряд.
— Тебе правда нужно столько… презервативов? — спрашивает он меня у кассы, где я по ошибке схватила их вместе с шоколадными батончиками.
Но отступать некуда — позади Москва.
— Угу, — киваю я с деловым видом.
И пускай думает что хочет.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать, Савельева? — Кажется, в его голосе слышны панические нотки.
— Расслабься, это наглядное пособие для Таньки.
— И как ты, прости грешного, будешь это пособие демонстрировать?
Позади нас в очереди бородатый дедок громко кашляет от неловкости, и мы одновременно смеемся. Эта неожиданная солидарность немного подтапливает многолетний лед между нами.
В машине я снова откидываюсь на спинку сиденья и протяжно вздыхаю.
— Тяжелый день? — с сарказмом спрашивает Руслан, выезжая с парковки.
— Наипаршивейший, — соглашаюсь я. — Если бы мне утром сказали, что вечером меня повезет домой наш длиннорукий финансовый директор, я бы сказала этому человеку, что он объелся грибов.
— А почему длиннорукий? — искренне удивляется Руслан.
— Ну, ты так ловко доставал до Настиной задницы… — заговорщически шепчу. — Кстати, после такого дня я бы сейчас что угодно отдала за мартини с водкой.
— Пить в начале рабочей недели?
Я смотрю в окно, где в темноте мелькают многоэтажки и понимаю, что, несмотря на время, сна у меня ни в одном глазу.
— В таком начале рабочей недели сам бог велел что-нибудь выпить.
— Согласен, — неожиданно соглашается Олшевский и включает поворотник. — Знаю я тут одно место…
Вкус у коллеги и впрямь оказывается неплохой. Бар уютный, длинный — на европейский манер, — и практически все здесь выполнено из темного дерево. «Irish Dream» — гласит вывеска. Судя по количеству народа в понедельник вечером, место очень даже популярное.
— Беременные вперед, — шутит Руслан, снимая с меня куртку.
В очередной раз за день ему удается меня смутить, но непробиваемая Диана Савельева в этом ни за что не признается.
— Эй, не ори так, — шиплю я, — а то мне не продадут алкоголь. И если мне не продадут алкоголь, то я буду орать на весь бар, что ты женат и не говорил мне об этом.
— Как пожелает леди, — усмехается Олшевский.
Мы садимся у
— Значит, ты не из этих? — спрашиваю я, когда бармен от нас отворачиваются.
— Из каких — из этих?
— Ну, из этих мужиков, которые считают, что коктейли — это для девушек и неуверенных в своей ориентации. Типа что настоящий мужчина пьет только водку или раскаленную лаву прямо из жерла вулкана.
Руслан фыркает.
— Ну у тебя и представления о настоящих мужчинах, Савельева. Неудивительно, что ты все эти годы одна.
— В смысле одна? — напрягаюсь я. — Я хожу на свидания, у меня бывают отношения. Просто… недолгие.
Нам приносят заказ. У меня — голубой коктейль с сахарной кромкой и долькой лимона, а у Олшевского что-то мутно-зеленое. Я делаю глоток через тонкую трубочку и не удерживаюсь от стона удовольствия.
— О том и речь. Ты не из тех девушек, которые обзаводятся семьей и забывают о карьере.
— Кто бы говорил, — замечаю я. — Сейчас будешь утверждать, что у мужчин все по-другому? Что у нас тикают воображаемые часики? Поэтому ты можешь лапать дочку моего босса в переговорке, а я нет?
— Что ты все на ней зациклилась? — Руслан жмурится. — Да и сомневаюсь, что тебе бы захотелось уединиться там с Настей.
Я вновь не удерживаюсь от легкого толчка в плечо. Хрупкое перемирие между нами вызывает неожиданно теплые чувства. В сложившихся обстоятельствах и поддержка Олшевского не будет лишней, пусть я еще днем воображала, как буду его пытать.
— Ты понимаешь, о чем я. Тебе можно спать со всеми подряд, а я, если залечу, обязательно должна оправдываться, где папаша.
Олшевский поднимает свой бокал и приглашает меня чокнуться.
— За папаш.
— Странные у тебя тосты, — говорю я, но «дзынькаю».
Еще три коктейля спустя я начинаю немного теряться в пространстве. Руслан держится значительно лучше и не смеется, как я, по каждому малейшему поводу.
— Не надо было пить, — я икаю, — на голодный желудок. Бармен, оливок!
До сих пор не могу поверить, что напиваюсь с нашим финансовым директором. Кажется, что Руслан здесь и Руслан на работе — два разных человека. Да, он такой же засранец и по-прежнему обожает со мной спорить, но сегодня я увидела в нем сторону, которую было невозможно заметить в офисе.
Он теплый и смешной. И заботливый. На одну секундочку мне хочется представить, что вся придуманная мной ложь — правда. Что он мой жених, что мы вместе. А что будет дальше, не имеет значения.
— Все, пора, Савельева, — слышу я над ухом.
Но я рефлекторно тянусь за стаканом, где на дне в остатках алкоголя плещутся льдинки.
— Не-е-е-ет.
— Да, Диана, да. Оставить тебя здесь одну, конечно, очень соблазнительно, но я не такой конченный придурок, каким ты меня вообразила.