Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО
Шрифт:
Замполит сажает «Прозу» рядом с собой в кабину, остальные бойцы укладываются в кузов «профи» на покрышки и припасы, которые следует отвезти в окопы.
До передовой по прямой не больше сорока километров, но дорога длиннее: шоссе, проселок, какие-то лишенные освещения деревни, пашня и бездорожье.
На передовом пункте управления (ППУ) «Пустельга» просит «Прозу» не высовываться, чтобы не попасть на глаза комполка, его визит сюда с ним не согласован. Некоторое время «Проза» изучает дыру от снаряда в крыше и стене коровника аккурат над умывальником. В остальном повреждений
Наша артиллерия ведет редкий беспокоящий огонь, и «Проза» учится различать звуки выстрела и прилета.
Следующая остановка – Сухая Балка, где расположена рота связи. Еще темно, видны только скаты землянки.
Наконец, светает, УАЗик едет вдоль передовой справа налево, выгружает припасы, бойцов, забирает других. Пятая совместно с шестой ротой, вторая, половина первой, четвертая – в каждой роте по 15–25 человек. Между ротами окопы охранения, это группы по три-четыре человека, состоящие из зенитчиков, саперов, есть даже приблудившийся артиллерист.
– Ниче, – говорит «Пустельга», – нормально командует.
Выходит, в полку на передке чуть больше ста человек?
Позиции оборудованы в лесопосадке, которая тянется вдоль южного кювета шоссе Краснинское – Белогорская. Севернее – Александровка, северо-восточнее – Бирюзовая, северо-западнее – Благодатовка. Мертвые, безлюдные, темные деревни.
Окопы представляют собой не траншеи, а скорее ячейки – узкие щели. Они предназначены не для боя, а для укрытия от огня артиллерии и минометов. Настилы бревенчатые, тонкие, они не способны защитить ни от мины, ни от снаряда, зато позволяют спрятаться от коптера. Выкопаны окопы ниже уровня дороги, и, чтобы вести огонь из стрелкового оружия, бойцам нужно взобраться чуть выше по скату.
От других лесопосадок передок отличается. Оставшиеся без листвы ветки и стволы деревьев изуродованными черными пальцами устремлены в небо, кусты ободраны и измяты. Повсюду валяется мусор, бутылки с водой и из-под воды, они настолько грязные, что не различишь. Консервы, вскрытые ящики с боеприпасами вызывают у «Прозы» недоумение.
– Мальчишки, – поясняет «Пустельга», – стараются сначала съесть вкусненькое. А консервы надоели.
С каждой остановкой лица солдат становятся все серьезней, фигуры тех, кто выбирается из кузова, подтянутыми и собранными.
– Не наступи мне на симку! – кричит кому-то Лео.
Все ржут.
У позиции четвертой роты к уазику подходят трое ополченцев, просятся отвезти и их помыться.
– А вы случаем не беженцы? – настороженно спрашивает «Пустельга» и отказывает им: – Без приказа не могу.
На обратном пути замполит показывает «Прозе» полковую бронегруппу – три БМД-4, настолько тщательно замаскированные в лесопосадках, что «Пустельга» подъезжает к ним вплотную, чтобы «Проза» смог их разглядеть.
– А БМД-2 – бестолковая хрень, – говорит «Пустельга». – Тридцатимиллиметровая пушка только против пехоты хороша, а против брони бесполезна. Мы их в тыл убрали.
Уже светло. На заброшенных с весны полях то тут, то там торчат белые кассетницы от украинских «Ураганов». «Проза» различает воронки от мин, они похожи на дырки от HIMARSов, но не такие
Возвращаются в Сухую Балку. В свете утра видно, что длина деревни не превышает 800 метров, дома стоят только на одной стороне единственной улицы. Слышно, как ругается бабка на связистов:
– Топчете мне огород, наши придут – покажут вам!
В соседнем огороде мужчина лет шестидесяти копает картошку. Крошечный песик пасет кур, которые исследуют пашню. Заборов в деревне не осталось.
На обратном пути замполит практикует повороты на полной скорости с помощью «ручника». Выпендривается перед «Прозой». В уазике ревет музыка – личная подборка «Пустельги», кого в ней только нет, но «Проза» узнает только Высоцкого.
Когда выбираются на шоссе, замполит, матершинник и любитель анекдотов, снижает громкость магнитолы и начинает разговор о «пятисотых».
– Понимаешь, Владимирыч. Есть две эмоции: страх и стыд. Сейчас ими овладел страх, и они не могут с ним справиться. А когда вернутся домой, их охватит стыд. Что они не выдержали, струсили, сломались, сбежали. Страх проходит, стыд – нет.
Возвратившись на КП, «Проза» крадется к своей машине, раздевается и с полотенцем и зубной щеткой шлепает тапками в расположение штаба.
И «спящий» начальник штаба встречает его вопросом:
– Так, Андрей Владимирович, где вы были с двух семнадцати утра?
«Проза» идет за крепким десантником, бредущим из столовой в сторону штаба. Его штаны закатаны до колен, широкие мускулистые икры покрыты черными пятнышками засохшей крови. Он ступает на кабель, поскальзывается на изоляции, но тут же восстанавливает равновесие. Замечает, что едва не оконфузился перед незнакомцем, улыбается смущенно. Здоровается.
Они садятся на крылечко, и Денис любуется лопаткой «Прозы», разбирает и собирает ее, показывает, что для чего, стучит лезвием о твердую как камень землю:
– Хорошая лопатка, может, даже пригодится.
Здесь почти все стригутся налысо, но у Дениса плотный густой русый «ежик». Из-под бурой от пота майки выглядывает пластырь. Денис – зенитчик, но авиации у украинцев почти нет, штатные десантные «Стрелы-10» по коптерам, беспилотникам и ракетам работать не могут. А так как людей не хватает, зенитно-ракетная батарея свои ЗРК сдала, солдат направили в окопы. Квалификации зенитчикам не хватает, поэтому их используют в охранении.
– Мы сегодня нашего старшину пытались отбить из плена. Неудачно, – рассказывает Денис. – У нас слева ополченцы стояли. И вдруг тихо-тихо стало. «Тамбур» послал туда троих во главе с «Кошмаром». Видели же? Лесопосадки то вдоль фронта, то поперек. Эта была несколько под углом. Как на Благодатовку идти. И вдруг слышим – СШГ взорвалась.
– Что это такое? – «Проза» не понимает аббревиатуру, потому уточняет.
– Светошумовая граната. Один боец приползает ошалевший: «укропы»! Все погибли!» Но «Тамбур»-то понимает, что от СШГ не погибают. Послал меня, Димку и Макса разбираться. Я первым крадуся по посадке, вижу – растяжка. Я ее снял. Впереди укреп ополчей. Слышу – хохлы говорят. Нашего старшину допрашивают.