(Не)реальный
Шрифт:
— Заманчивое предложение, — протянула Аленка, — но я хочу на выставку…
Макс шагнул к Аленке, прижимая её к себе, скользнув широкой ладонью по талии, практически мгновенно пересекая фарватер «приличной зоны». Насмешливая улыбка куда-то исчезла, выражение лица у него сейчас было такое, будто он без Аленки жить не мог и удивлялся — как это у него раньше получалось. Ох, нет, ну не может быть такое, ну не может… Ну, не так же быстро… Так быстро не бывает! И потом — он давно знает Аленку, причем знает довольно неплохо, и кому как не ему знать, что на самом-то деле она не самый интересный человек в мире. Ну, допустим, ей об этом не говорил, но Аленка была уверена — у него точно есть более интересные друзья и знакомые девушки.
— Ты такая красивая, что я буду вызывать на дуэль всякого, кто на тебя посмотрит, — шепнул Макс, улыбаясь краешком губ.
— Это всего лишь платье… — пробормотала Аленка.
— Нет. Это всего лишь ты…
Щеки запылали от смущения — слишком уж проникновенно, пронзительно это было сказано.
Платье на самом деле было классное. Аленка некогда не удержалась и купила именно красное, именно вот такое, поминая пресловутую «женщину в красном». И обычно Аленка не очень одобрительно посматривала на красное, тем более с открытыми плечами, тем более, атласное, но тут… Конкретно это платье-футляр: простое, без всяких лишних финтифлюшек, без разрезов в самых неподходящих местах, с вырезом лодочкой — на Аленке смотрелось неожиданно потрясающе. И неожиданно оно делало её яркой, но не вульгарной, хотя, казалось бы, цвет платья был довольно спорным. Алым. Ярко-алым. Не очень-то элегантным. Но нет, сейчас Макс смотрел на Аленку и будто пытался выглядеть глаза. Значит — не зря Аленка тащила это платье в Москву, не зря ездила за ним в гостиницу, не зря час разглаживала каждую складочку, добиваясь идеально отутюженной ткани. Да и вообще вот сейчас, в черных лаковых туфлях и тонких темных чулочках, Аленка вообще сама себя чувствовала супер-красивой, даже почти верила, что может Максу нравиться всерьез.
А он меж тем стоял, сжимал Аленку в своих объятиях и смотрел на неё так, что идея никуда не идти с каждой секундой становилась все заманчивее. Хотелось вызвать снова такси и снова рвануть в гостиницу и там снова доводить до белого каления соседей. Но Макс не стал настаивать на своем, решил все-таки вспомнить, что в мире существуют удовольствия и помимо секса. Хотя, конечно, соперничать они могли даже не пытаться, секс все равно бы выиграл, но — его можно было отложить, хотя бы сегодня.
— Может, пойдем уже? — прищурившись, спросила Аленка. — А то странно будет доехать до галереи и так и простоять перед ней, не заходя внутрь.
На самом деле она с радостью бы постояла. Сейчас в компании Макса ей было настолько невыносимо хорошо, что было за себя аж стыдно. Ей-богу, как влюбленная дошкольница, впору было тащиться от того, как держишься за мизинчики. Ну а если серьезно — между ними ужасно искрило. Даже сейчас, после того как Макс слегка отстранился, напоследок скользнув ладонями по плечам Аленки — к кистям рук. Мало того, что от его рук по голой коже растекался жар и бежали мурашки, так еще и когда его пальцы задели пальцы Аленки и задержались на них — девушку коротнуло так, что аж дыхание перехватило. Блин. Блинский блин. Товарищ Яковлева, вы ушли в слишком глубокий космос, возвращение на Землю будет возможно путем очень больших усилий… Вспомните, что вы тут «хороший друг». И нет причин считать иначе… Ну… Может, и есть, слегка, но это же все не точно. И потом — это вас, товарищ Яковлева, этот мужчина отправляет практически в нокаут. Он-то так голову не терял, увы… Ну, хоть кто-то в их обкуренной парочке местами демонстрировал признаки интеллекта.
— Ты вообще в курсе, что это за выставка? — Макс говорил с таким любопытством, что Аленка сразу поняла, тут дело нечисто. Хотя ладно, она изначально это подозревала.
— Неа. А ты гуглил?
— Да, — Макс загадочно улыбнулся, — после того как прогуглил, еще сильнее стал болеть за то, чтобы у меня не нашлось причин не идти.
— И что там? — заинтригованно поинтересовалась Аленка.
— А вот не скажу, — фыркнул Макс. — Вот возьму и не скажу, и что ты мне сделаешь?
Аленка бросила на него мрачный взгляд — ну и садист же он был, поддразнивал любопытство и не удовлетворял его.
— Я тебе что-нибудь откушу, — грозно пообещала она, — что-нибудь принципиально важное. Чтоб ты точно страдал.
— Кто из нас еще больше страдать будет, — самодовольно ухмыльнулся Макс, — ты же после — тоже останешься неудовлетворенной. И что ты будешь с этим делать, а?
— Помогать себе сама? — Аленка хихикнула. — Или найду себе человека для решения проблемы.
— Я тебе найду… — Макс проговорил это вроде и спокойным — но таким опасным тоном, что у Аленки на затылке аж волосы слегка зашевелились, — я тебе так найду, Яковлева… Ты голос сорвешь, оравши…
Аленка ткнулась лбом в его плечо.
— Макс, — тихонько простонала она, пытаясь растолкать собственную замершую от этого его тона душонку, — ну не надо так… Как мне потом уезжать?
— Никак, — Макс сжал ладонь Аленки сильнее, — никак не уезжай, солнечная, оставайся. Со мной.
У Аленки аж сердце в груди замерло.
— Макс… — слабо произнесла она, — ты же понимаешь, что это нереально?
У него была Лиза. Лиза, которой Аленка не очень нравилась, которая наверняка будет ревновать, которая навыдумывает себе лишнего. Это только в мелодрамах дети оттаивали к новым супругам своих родителей, в жизни получалось не так. Нюта так и не привыкла к отчиму, хотя Борис Леонидович был мировым мужиком. Аленка-то адаптировалась, даже называла его папой, что отчиму бесконечно доставляло, но Аленка была гораздо старше. Нюта же… Нюта и сейчас ходила к психотерапевту и лечилась от депрессии. Аленка ужасно не хотела отпечататься в сознании Лизы вот таким вот образом.
Ольховский уставился на Аленку, и это был тяжелый взгляд. Очень-очень тяжелый.
— Мы вернемся к этому вопросу после выставки, — произнес он, — я хочу, чтобы ты его хоть малость обдумала. Я очень этого хочу, понимаешь, Сан?
Аленка понимала. Понимала даже сильнее, чем могло показаться. И в груди сейчас ворочался неприятный комок. Было рано думать об этом. Сейчас — в принципе рано. Нужно было дать время и себе, и Лизе. Вдруг… Вдруг случится чудо, и Лиза смягчится?
Улыбнулась Аленка через силу. А потом сжала пальцами локоть Макса.
В душе она на себя практически ругалась матом. Господи, да она же смертельно хотела от Макса услышать эти слова. Больше всего на свете. Почему сейчас так резко включила попятную? И вот оно, её наказание — мрачное молчание.
— Ты обиделся? — наконец осмелилась пискнуть Аленка, когда они уже поднялись на ступеньке к дверям галереи.
Макс вздохнул и потер лоб свободной ладонью. Он выглядел слегка уставшим.
— Да нет, — откликнулся он, — не обиделся. Я же понимаю, что… Ну, я — проблемный вариант. Просто я не знаю, как мне позволять тебе уехать. И заставить не могу, как тебя подписывать на все мои проблемы?
— Макс, — Аленка чуть не взвыла, — дело не в тебе.
— Вот ты даже не представляешь, как часто я слышал эту фразу, как только упоминал, что у меня есть дочь, которую я воспитываю один, — сухо откликнулся Макс.
— Дай мне время, пожалуйста, — устало попросила Аленка, — просто… Я не смогу остаться, если не понравлюсь Лизе. Я не буду ставить тебя перед выбором — я или дочь.
Это был очень странный разговор, и, кажется, они оба думали о своем, но после этой фразы Макс замолчал, глядя на Аленку пронзительно, будто сравнивая её с чем-то в своих мыслях.