Не родись красивой...
Шрифт:
Дома я приколола брошь на платье. Ну-у, все девчонки упадут! И красуля Юлечка, и Наташа с ямочками...
В зеркале я увидела своё весёлое лицо. Увидела и... тут же поразилась. Смеюсь, довольна, а бабушка Марья... Совсем забыла о ней. Разве так можно? Не права ли мама, может, и верно, что сердца у меня нет?..
НОМЕР «51»
За продуктами для дедушки я в магазин сбегала, а про нас с мамой забыла. Только когда подогрела суп и села к столу, сообразила,
Напрасно так спешила, кроме привычной цветной газеты — ничего. Даже потрясла её. Пусто. Реклама, реклама. В рамочках, разными шрифтами, даже на самом верху примостилось синенькое объявление: «Кондиционеры... Тёплые полы... Вентиляция...». Как раз на этом месте — на прежних, старых газетах — стоял написанный от руки тот же номер «51». Я знала: это на почте писали, чтобы не запутаться, когда рассовывали газеты по ящикам.
«А ведь и на той газете, — вдруг подумала я, — что затолкала за батарею в Юркином подъезде, должен быть номер нашей квартиры. Я же из тумбочки брала газеты. Вот балда-то!.. Интересно, куда Юрка девал её?..»
Рекламную газету я положила в пакет с ручками и вышла во двор. На лавочке у соседнего подъезда старушки всё обсуждали печальное происшествие. Я посмотрела на окно во втором этаже, где жила бабушка Марья, потом на высоченный зелёный тополь. Как Юрка не побоялся забраться на него?..
Юрка. Что за человек? О бабушке так волновался. А спички, деньги?.. Дедушка Леонтий сказал: «мальчонка». И бегает Юрка быстро, как заяц. Увёртливый. С Гришкой подружился. Что у них общего? Гришка в восьмой перешел, Юрка — в пятый. А Грила тёмный ребус. Не Грила, а настоящий горилла. Не то что батарею в подъезде, он и дом сломает... Может, правильно дедушка догадался, что Юрка-дурачок в карты проигрался? Грила и заставляет его вредить, даже в собственном подъезде.
Эта мысль показалась столь убедительной, что я уже не сомневалась: злодеи они оба — Грила и Юрка. Вот так история! Разволновавшись, я не заметила, что из магазина в эту минуту вышел спортивный, подтянутый Серёжа со своим рыжеватым, вьющимся чубом.
— Какая встреча! — неожиданно услышала я. — Телепатия! Анют, могу побожиться: секунду назад думал о тебе.
Серёжа словно светился от радости. Даже крокодил с раскрытой пастью, что грозил с его белой майки острыми клыками, не мог меня обмануть: Серёжа очень рад встрече.
— Здравствуй, — сказала я. — Ты из магазина?
— Хлеба купил. Почти горячий.
— О, здорово! Тоже люблю горячий. — Конечно, и я не могла скрыть своей радости. — Обождёшь меня?
— Что за вопрос! Хоть до вечера! Вот здесь, у киоска буду. Прессу пока посмотрю.
Долго ждать Серёжу не
— Политикой интересуешься?
— Куда же без неё. Рынок, инвестиции, цены. Весь мир трясёт от нестабильности. — Говоря это, он стал похож на отца. — А ты читаешь прессу?
— Надо. Куда же без неё! — ответила ему в тон и раскрыла сумку. — Рекламная. Раньше и другие выписывали. Мама когда-то сама давала заметки в молодёжную газету. Вот какая она у меня — писательница.
— А ты не пробовала? По её-то стопам. Язык у тебя подвешен. Инициативная. С фантазией. Кто бы ещё придумал то грандиозное представление с канатоходцем! Могла бы, кстати, об этом и написать. Наверняка напечатали бы.
— Во-первых, я не умею. Не пробовала. Во-вторых, чего же сама буду писать? На это корреспонденты есть, репортёры там, операторы. В-третьих, придумала не я, а Дмитрий Звонарёв. Вот у него, действительно, фантазия! Водопад! В-четвёртых...
— У тебя сколько их: в-пятых, шестых?..
— В-четвёртых — было последнее. — Я вытянула руку, покрутила в запястье. — Нравится браслетка?
— У-у-у-у... — длинно протянул Серёжа. — Любая индианка позавидует. Произведение искусства!
— В семь рядков, пятьсот пятнадцать бисеринок. Видишь, по цвету подобраны.
— Презент на день рождения?
— Презент? — повторила я красивое слово. — Нет, сама себе подарила. Да такого в магазине и не увидишь. Средний рядок — красненький. Рубиновый.
— Как тот пион, — сказал Серёжа. — Ещё жив? Не выбросила?
— Что ты! Берегу! В расплавленный воск собираюсь окунуть. Чтобы на века.
— С тобой не соскучишься, — засмеялся Серёжа. — А я сейчас иду и думаю: обязательно позвоню. Твой номер на память выучил.
— Так долго учил? — не удержалась я от лёгкой иронии.
— На дачу ездили. А вчера в специализированный магазин ходил «Фототовары». Цветную плёнку купил. Обращаемую. Для слайдов. Она редко теперь бывает. Понимаешь, что это?
Я пожала плечами.
— Позитивное изображение получается. Не на карточку то есть, что в ателье делают, а на большой экран. Через проектор. Как в кино. Помнишь, смотрели?
— Такое не забудешь, стрельбы и трупов было полно.
— Зачем стрельба и трупы? Я же тебя стану фотографировать. Где-нибудь в парке, в красивом месте. Сядешь с цветами в руках, будешь улыбаться.
— Серёж, — печально сказала я, — ты слышал, что в нашем доме умерла бабушка Марья?
— Слышал. Там дверь пришлось вскрывать. С милицией и свидетелями, как положено.
— Она от голода умерла.
— Ну, не только от голода. Ей было очень много лет... Но всё равно, ужасно... Мы что, посидим? Или к дому пойдём?
— Где же тут сидеть?.. Пойдём домой.
— А я, правда, вот прямо сейчас собирался позвонить тебе. Можно бы в парк сходить. Там замечательные места есть. Пруд. Четыре белых лебедя плавают. Ивы на берегу. Для съёмки лучшего места не найти. Но сегодня... — Серёжа приподнял руку с часами. — Пожалуй, поздно. Вот завтра с утра... Ты не занята утром?