Не родись красивой...
Шрифт:
— Не знаю, — пожал он плечами. — Видел запачканную газету, за батареей была...
— И куда же ты её девал? — не удержалась я от опасного и подозрительного вопроса.
— Кого? Газету?.. Куда девал?.. А куда же ещё — выбросил.
ЗЕЛЕНАЯ ВЕТКА
У Юрки я пробыла не менее получаса, а когда вернулась домой и увидела в передней наш зеленый телефонный аппарат, то сразу вспомнила Серёжу. Поэтому и у мамы прежде всего спросила о звонке. А она поняла так,
А потом я посмотрела на стол, где в хрустальной вазе по-прежнему стояла зелёная ветка пиона. Сам цветок ещё накануне я отстригла ножницами — скукожился, увядшие лепестки опали на стол. Но ветку выбрасывать пожалела. Вчера пожалела. А сейчас подумала: чего ей место тут занимать? Простая ромашка, василёк, и то будут лучше. Я руку уже протянула — вытащить ветку, но ... вдруг опять засомневалась. Листья сочные, тёмнозелёные, как у телефонного аппарата. Пусть ещё постоит.
И перед мамой стало как-то неудобно. Ничего же обидного она не сказала, только снова, как и в первый раз, повторила: «Наберись терпения». А я вспыхнула, словно спичка: «Это, мамочка, мои проблемы!» Ох, дурочка, капризуля-воображуля. Теперь надо идти, подлизываться.
Оказалось, что не надо. Мама и не думала обижаться. Лишь сказала, увидев меня в дверях кухни:
— Так что же с Клавой? Как она там?
— А вот не угадаешь! — обрадовалась я.
Потом, конечно, рассказала. Особо выделив тему парикмахерской и таинственного Леонида Васильевича.
— Молодая ещё. Кровь играет. Ей бы подлечиться как следует, отдохнуть — она бы наделала шороху. Говорит, что когда-то в танцевальных конкурсах участвовала.
— Мам, — сказала я, — но ты ведь тоже не старая. Очень даже молодая.
— Анют, жизнь-то какая. Фантасты бы не придумали. К осени сапоги надо покупать — чуть не месячная зарплата. Кое-что из одежды, о косметике я уж не говорю. Да и ты растёшь, взрослеешь. Сапоги ещё весной были тесны...
— Мамочка, не проблема, обойдусь. — И я опять с загадочным видом сказала: — Лучше отгадай кроссворд. Слово из трех букв: откуда, по-твоему, тётя Клава взяла деньги, чтобы сделать модную причёску?
— Если Леонида Васильевича заподозрить, то он пока не муж.
— Холодно. — Я покачала головой.
— Не в «Поле чудес» же выиграла.
— Это и вовсе Южный полюс. Там сейчас зима.
— Не мучай, не знаю.
— Вот эти буквы: Ю, Р, А. Поняла? Юрка. Он финансирует свою маму.
Я рассказывала с удовольствием. Мама даже утюг сняла с газовой горелки. Потом она села и закачала головой:
—
СЛЕД НА ПЕРИЛАХ
Свои коричневые сапожки на маленьком каблучке, с застёжками-молниями я надела на тонкие чулки. Перед этим подстригла ногти. Всё было бесполезно, большой палец упирался в твёрдый носок. Особенно в правом сапоге. Всего-то и прошлась по комнате, боль — хоть плачь!
Тут и раздался телефонный звонок. Я машинально взглянула в окно — небо, как и вчера, серое, солнца нет. И всё-таки звонит? Я поспешила в переднюю, от волнения даже не ощущая боли. А голос не Серёжи. Но кто же? Бог мой, Митьку не узнала!
— Привет! Как жизнь здесь у вас в городе? А я три дня был на участке. Вот где малина! То есть малина ещё не поспела. Зато клубника!
— Мама уже покупала, — вспомнила я.
— Не знаю, какая там на базаре, а нашу — на всемирную выставку можно! Эх, не порвалась бы жилка — послал бы сейчас подарочек.
— И так задарил, спасибо. На лимоне веточка появилась.
— Да ну! — так искренне обрадовался Митя, словно по лотерее выиграл.— С листочками?
— Совсем махонькие.
— Через полгода посмотришь!
— Помню: лимонище с футбольный мяч!.. Мить, извини, у меня чайник на плите.
В кухне действительно на чайнике позвякивала крышка.
К телефону я только что бежала, забыв про сапоги, пройти же на кухню было невозможно. Чёртов палец! Я сняла сапоги, выключила газ. Едва успела налить чаю и взять в холодильнике половинку плавленого сырка, как у двери раздался звонок. Митя? Да, он. И, конечно, с дарами —двухлитровая банка красной клубники. Отказываться было бесполезно. Да и язык не повернулся бы. От одного вида ягод дух захватывало.
Не только обо мне подумал Митя — и о лимонном кустике позаботился: выложил из кармана два пузырька. В одном — размешенная древесная зола, в другом — крапивный настой. Накормив кустик, внимательно рассмотрел новый росток.
— Скелетная веточка. Эта вымахает, не успеешь оглянуться.
— Неужели всё-таки настоящие лимоны вырастут?
— С футбольный мяч не гарантирую, а с твой кулак... Ну-ка, сожми кулак... Точно, такие будут! Только не ленись ухаживать. Удобрять, почаще опрыскивать, солнце само собой.
— Ты до сих пор не объяснил, как у тебя солнечная установка действует.
— Главная установка — здесь. — Митька не без гордости постучал себя пальцем по крутому лбу. — А не разгласишь идею? Может, Нобелевскую премию за неё схлопочу. А механика такая...
Из его объяснений я лишь поняла, что в сложном повороте зеркала участвуют пружина, рычаг и банка, из которой вода по трубочке вытекает в кастрюлю.
— Ты прямо инженер настоящий, —с уважением сказала я.
— А не можешь, Митя, придумать, как вот этому большому пальцу (я скинула шлёпанец и показала на палец), как бы ему расширить площадь? Не желает он жить в сапоге. Злость берёт, так бы и обрезала его вместе с ногтем.