Не спешите с харакири

Дар Фредерик

Мне не дает покоя одна вещь, и я спрашиваю у Старикана:

— Как могло случиться, что японка из посольства была убита перед домом Берюрье, месье директор? Я знаю, что жизнь полна случайностей, но все же…

Старая бестия посмеивается себе в ладошку.

— Это случилось из-за Пино!

— Из за меня? — блеет Ископаемый.

— Вот

именно, мой славный Пино, из-за вас. Я думаю, что вы поторопились уйти от нас. Жаль, что вы попадись на эту удочку, дружище! Сейчас я объясню вам, в чем дело. После слежки за Хелдером, вы решили связаться с японкой, чтобы кое о нем расспросить ее, верно?

— Да.

— Вы узнали, что она работает в посольстве и зашли туда, прежде чем вернуться в свое бюро, так?

— Так точно, шеф.

— Я больше не ваш шеф, — улыбается Старый лис.

Пинюш смахивает скупую слезу с уголка глаз, что производит звук раздавленного клопа, затем патетически выдавливает из себя:

— Вы всегда им останетесь, патрон!

Когда Ощипанному делают комплименты, он начинает светиться от счастья. Засветившись и на сей раз, он продолжает:

— Когда вы пришли в посольство, там случился пожар, не так ли?

— Действительно.

— Отчаявшись дождаться девушку, вы пошли просить помощи к Берюрье. И вот здесь-то сыграла свою роковую роль случайность. Гангстеры, похитившие девушку и конверт, заметили вас, малышка вас узнала, и вся эта троица стала следить за вами. Улица Берюрье плохо освещена — это оказалось им как нельзя на руку. Они высадили девушку, которая должна была добраться до Хелдера на такси, и схватили вас. Но это оказалось как нельзя на руку и Фузи Хотьубе, который на протяжении всего этого времени шел по следам девушки. Великолепный кортеж на улице Берюрье с комиссаром Сан-Антонио в качестве зрителя! Из этого может получиться захватывающий детектив с аллегорическим подтекстом, правда?

Чистая правда.

Наш плешивец на редкость остроумен!

— Ваше решение вернуть конверт Бяку Хамури

в высшей степени справедливо. Нам, картезианцам, нравится, когда письма находят своих адресатов даже с опозданием на девяносто лет!

Мы от души смеемся.

— Мне остается лишь пожелать процветания вашему агентству, дорогие месье, — продолжает Босс, поворачиваясь к Гектору и Пинюшу. — В вашем лице мы надеемся приобрести достойных конкурентов и, как знать, может быть, ценных помощников.

Прием окончен. Мы уже встали, но Толстяк как будто прилип к своему стулу.

— Послушайте, — бормочет он, — я всё-таки должен вам сказать об этом. Когда я отвозил письмо старине Бяку, я содрал марку для своего маленького племянника… Я не знал, что она стоит целое состояние. Но я думаю… Да, пожалуй…

Он вытаскивает из своего кармана видавший виды лопатник, из которого в свою очередь извлекает на свет прищепку для брюк на случай езды на велосипеде, пуговицу от гульфика, серебренный цветок сурепки от гейш и, наконец, бесценную марку.

Мы хлопаем себя по ляжкам.

— Ну вот, — говорит Старикан, — теперь придется пополнить секретный фонд государственных ценностей, так как мы не можем официально вернуть марку японскому правительству.

Он с любопытством разглядывает цветок сурепки и спрашивает Берю:

— Где вы его взяли, Берюрье?

— Меня им наградили, — смущенно лепечет Толстяк.

— Примите мои комплименты, — говорит Старикан.

— Как, разве вы знаете, кто награждается этим знаком отличия, патрон?

— Я знаю буквально все, мой дорогой друг, — лукаво улыбается он.

Толстяк радостно смеется:

— А Сан-А удостоен высшей награды — «Золотого лотоса»!

Босс награждает меня сияющим от неподдельного восхищения взглядом.

— Вот как! Я искренне рад иметь среди своих коллег настоящих мужчин, чьи неоспоримые достоинства заслужили столь высокую оценку за рубежом!