Не спешите с харакири
Шрифт:
— Название гостиницы? Быстро!
— Это «Айли Ситофи», довольно скромное заведение неподалеку отсюда. Я позвонил администратору и спросил, не останавливался ли у них некий Хелдер. Они ответили, что «да», но в настоящий момент он вышел.
Я прижимаю Рульта к своей благородной груди.
— Браво! Ты узнал номер его комнаты?
— Да, 118. Ты хочешь, чтобы я поехал туда с тобой?
— Нет, там может подняться шумиха. Тебе и так уже пришлось отдуваться из-за меня. Я буду действовать с парнем Бе-Рхю-Рье и по возможности, как можно тише!
— Скажите,
— Нет, моя прелесть. От японца у него лишь одна желтизна!
Я покидаю их с тысячью и одной надеждой на удачу.
Глава 13
Полночь, час преступлений. Я объявляюсь в холле гостиницы «Айли-Ситофи». Портье в белой куртке читает за стойкой иллюстрированный журнальчик «Чин-чин».
— Я хотел бы поговорить с одним из ваших клиентов, который должен был остановиться здесь сегодня вечером, господином Бе-Рхю-Рье, — говорю я.
— Кто его хочет видеть?
— Месье Дюпон.
Он снимает трубку, и на другом конце резким скачком пробуждается Толстяк. Портье сообщает ему о моем визите.
— Вы можете подняться в номер 124, — приглашает меня цербер.
Я благодарю его. До сих пор все идет по плану. Берю спокойно снял себе номер в этой гостинице на одном этаже с таинственным Хелдером. Я захожу в номер коллеги.
— Ну как. Толстяк?
— Птичка у себя в гнездышке.
— Ты в этом уверен?
— Еще бы! Я заработал себе ячмень, пася в замочную скважину! Он вернулся к себе около одиннадцати и только что выключил свет.
— Он там один?
— Как рождественская елка в сиротском приюте!
— Тогда идём!
Берю массирует свой глаз, надутый воздушной струёй из замочной скважины.
— Такие штучки, — возмущается он, — не должны входить в обязанности старшего инспектора!
— Да, но ты можешь внести расходы на примочки в свои командировочные.
— Ну да?
Мы, крадучись, выходим из своего номера и приближаемся к 118. Прижав ухо к двери, мы прислушиваемся. До нас доносится легкое похрапывание. Не знаю, обращали вы когда-нибудь внимание на то, что существуют два вида храпа: львиный рык и змеиный посвист. То, что улавливает мой слух, относится ко второй разновидности.
— Вперед, — говорю я Толстяку. И деликатно стучу в дверь. Up`o прекращается. Я стучу еще раз. Под дверь просачивается луч света.
— Кто там? — взволнованно спрашивают за дверью.
Я зажимаю нос пальцами и негромко вякаю:
— Микики ньяк ху, шофо туки я мамотто!
Я произношу это весьма уверенно, так как из интервью Рульта с японским городовым усвоил, что Хелдер не понимает по-японски.
— Минутку, — отвечают мне.
За дверью слышится шорох в спешке надеваемого шмотья, затем шаркающие по ковру шаги.
— Вы дежурный по этажу?
— Йе, йе, муссье, дзинь-урной по это-зю!
Щелкает замок, дверь приоткрывается. Перед нами на мгновенье возникает бородатое лицо типа в ночной рубашке, наспех заправленной
Берю вступает в отчаянную схватку с постояльцем «Айли-Ситофи».
Они валятся на пол, бой становится все более интересным. Берю в тысячу раз сильнее, но Хелдер в двенадцать тысяч раз превосходит своего противника в ловкости.
Я вижу, как из хлебальника Берю на несколько кабельтовых отскакивает его вставная челюсть, за ней следуют очки Хелдера. От клубка тел исходят пыхтенье, сопенье, напряжение, рев и стон. Наконец, темп схватки замедляется. Хелдеру удается провести захват Толстяку, и тот начинает задыхаться между ног своего соперника. Он предпринимает отчаянные попытки, чтобы вырваться. Его рука дотягивается до рыжей бороды Хелдера и тянет ее вниз. Она остается в кулаке Берю.
Я смотрю и не верю своим глазам. Даже сейчас, когда я описываю это приключение, я продолжаю сомневаться в своих чувствах. Человек, лишенный очков и бороды, и сдерживающий разъяренного бычару Берюрье, так вот, этот человек, — слушайте сюда получше, а для этого распахните ваши помятые за плохое поведение в детстве лопухи, — итак, этот человек — не кто иной как мой кузен Гектор!
Нас ожидает минута великого изумления. Мы смотрим друг на друга, узнаем друг друга, восстанавливаем чувства взаимного доверия и восклицанием:
— Гектор!
— Антуан!
Гектор разжимает свою хватку.
— Месье Берюрье! Извините, ради Бога! Но представьте себя на моем месте! Когда вам заезжают головой в живот, и у вас нет времени заглянуть в лицо тому, кто это делает.
— Ничего, ничего, — с уважением бормочет Толстяк, — а вы знаете толк в захватах дзюдо!
— Я проштудировал кучу литературы по дзюдо, когда работал в министерстве. Я — единственный из черных поясов, кто учился дзюдо заочно!
Он встает, отряхивается и одергивает свою ночную рубашенцию.
— Какая для меня неожиданность встретить тебя здесь, Антуан!
— Для меня тоже. Мы сбились с ног, разыскивая тебя!
— И не говори, такого и в кинухе не увидишь!
Вот ведь, черт возьми! Что же происходит? Гектора не узнать. Из бледной рохли он преобразился в сильного, сурового, уверенного в себе мужчину. Он шпарит на арго. Он берет со стола пачку Го-луа-цзе и зажигает спичку об свои штаны.
— Ну, рассказывай!
— Не знаю, известно ли тебе, Тоньо, что мы с Пинюшем открыли частное сыскное агентство…
— Знаю. Продолжай!
— Однажды к нам пришла дама…
— Мадам Хелдер, если не ошибаюсь…
— Эй, кузен, приткнись-ка слеганца! Если ты все знаешь, не компостируй мне мозги!
— Ну-ну! Ладно, продолжай!
Гектор глубоко затягивается, щеголевато выпускает дым через ноздри и, достав бутылку из-под подушки, бросает её Берю.
— Промочите трубы, месье Берюрье, чтобы чуток взбодриться!