Не спрашивай
Шрифт:
— Неудивительно, — ответил Его Превосходительство. — Какую церемонию ты планируешь для этого случая?
— Церемонию, Ваше Превосходительство?
— Конечно, церемония, — прозвучал голос, от которого у многих леденело сердце и признания срывались с губ.
Этот мужчина ранее возглавлял ВАР — Вотскоэкское Агентство Разведки. (В те дни продвижение от главного шпиона страны к лидеру страны было делом обычным; вспомнить хотя бы того же Андропова в бывшем СССР, например. Такие примеры приходят на ум.)
— Ты захочешь организовать первоклассную церемонию в ООН, — продолжил
— Да, Ваше Превосходительство.
— Ты не можешь просто явиться там, показать ее, как входной билет на киносеанс.
— Нет, конечно, нет, Ваше Превосходительство. Но, — как луч надежды, мелькнувший перед ним, совсем крошечный луч, исчезающий, но все же луч, — организация церемония займет некоторое время, Ваше Превосходительство. К ней невозможно подготовиться мгновенно.
— Никто не ждет от тебя этого, — прорычал мужчина. — Пусть они немного подождут.
— Ваше желание для меня закон, Ваше Превосходительство.
— Политика выжидания, Краловц, — промурлыкал голос, тяжелый, вызывающий ужасные воспоминания, — имеет преимущества во многих сферах нашей жизни.
«Если он узнает, — думал Градец, — если этот зверь внутри президента вырвется наружу, то он вернет закон обдирания кожи в правосудие Вотскоэк специально для меня».
— Я заставлю их ждать, Ваше Превосходительство, — пообещал он и его голос сильно дрожал. — Буду тянут время, обещаю вам, так долго, как только смогу.
52
Гаю не нравилось, когда эти плотники приходили в его дом. Они все время глазели по сторонам и это настораживало.
Может быть, поэтому он не стал торговаться с ними, и понижать взятую с неба сумму в 30 тысяч. У него были деньги, и у него была обоснованная уверенность, что он получит их обратно и в десятикратном размере, дело было принципа. Никогда ни при каких обстоятельствах не соглашаться на первую предложенную сумму. Но с этими двумя оно того не стоило. Согласись с ними, обмани их, покончи с ними.
Так он и сделал рано утром во вторник. Они вышли из его подвала с тридцатью тысячами наличных спрятанными в карманах, рассматривая на своем пути все, вращая головами по сторонам, глазами изучая замки, окна, электрические розетки и неизвестно, что еще. Гай с облегчением закрыл и запер на ключ дверь за ними и поспешил наверх, к себе в кабинет. Он позвонил Пирли.
Жак Пирли его старый коллега, хороший знакомый. По профессии частный детектив, его специальностью была кража произведений искусств. Его клиентами, как правило, являлись страховые компании или банки — те, кто должен был заплатить за застрахованные потери и те, кто должен был поглотить незастрахованные потери. Гай предполагал, что в процессе страхования художественной коллекции Гарри Хочмена были вовлечены несколько компаний; их оказалось три, и обо всех ему доложил Жак Пирли. Гай созванивался с ним вчера и сказал, что тот может быть ему пригодиться — «скорее ты мне», — ответил Пирли, что было слишком неприветливо для слуха Гая — и вот сегодня встретившись с ворами, он принял решение стать посредником.
— Отлично, — ответил Пирли. —
— Свободен. Не только сегодня, всю неделю. Для этого дела, я отменил все дела, Жак.
— Тогда обед, — решил Пирли.
Друзья встретились в час в «Трех Мафиози» на Парк-авеню — спокойное, тихое место, изобилующее белыми, зелеными, золотистыми и желтыми цветами. Пирли приехал первым. Он встал, улыбнулся и протянул руку, когда Тони, метродатель, проводил Гая к столику. Круглый, похожий на фаршированного цыпленка-корниш, Жак Пирли сохранил легкий парижский акцент. Бывший студент кафедры искусств, неудавшийся художник. Он смотрел на мир с мягким пессимизмом, с унылым настроением богатого неженатого дядьки, который ничего уже не ждет и принимает все так, как оно есть.
— Здравствуй, — поздоровался Гай, после того как Тони усадил его, а Анжело приказал Ква Хун Ио принести булочки, масло и воду. — Хорошо выглядишь.
— Ты тоже.
Обсудили меню, выбрали еду и вино, а после Гай вынул из внутреннего кармана объемный конверт и, не произнеся ни слова, протянул его своему другу. Пирли приподнял удивленно бровь, достал фотографии из конверта, просмотрел и грустно улыбнулся:
— Хорошо спланированное уголовное преступление.
— Профессионалы, — заверил его Гай. — Мы можем быть спокойны за сохранность предметов.
— Думаю, да. Могу я оставить их себе?
— Конечно.
Принесли еду и вино. Они наслаждались обедом, болтая о городе, погоде, неудачном сезоне на Бродвее — «хотя мюзикл Нана не так уж плох», — сказал Пирли — и планах на лето. Затем за чашечкой эспрессо с малиной Пирли спросил:
— Честно говоря, Гай, чрезмерный профессионализм этих ребят с их полароидными снимками заставляет меня задуматься. Действительно мы создаем этого монстра, ты и я?
Гай косо посмотрел на него:
— О каком монстре ты говоришь, Жак?
— Об этих ворах, — объяснил Пирли. — Если бы они крали хлеб, то для того, чтобы выжить. Если он крадут деньги — это чтобы их потрать, драгоценности — для залога. Но когда они посягнули на такую коллекцию произведений искусств как это — и он постучал пальцем по конверту — это для того, чтобы продать ее обратно. И как они смогут это провернуть без тебя и меня? Мы, конечно, соучастники, предатели, но не более? Разве мы поощряем, толкаем их на преступление? Разве им провоцируем их?
— Нонсенс, — машинально не согласился Гай. — Люди будут воровать все; ты знаешь это также как и я. Мы не поощряем воровство, мы стимулируем возвращение утраченного.
— Без наказания виновных, — заметил Жак.
— С или без, неважно. Поимкой преступников занимается полиция. Наше дело — возврат.
— Но, если бы нас не было, Гай, тебя и меня, чтобы стали делать эти настоящие профессионалы-воры с картинами и скульптурами, загрузили бы в грузовик? Заявятся ли они к Гарри Хочмену и потребуют денег? Он спустит на них собак.
Гай слегка улыбнулся:
— Или пальнет из дробовика вероятнее всего.
— Точно. Мы посредники, связующее звено, мы незаменимы. Но в данном случае разве не посредники создают идеальные условия для грабежа?