Не такая, не такой
Шрифт:
Он подошел, каким-то привычным усталым движением обнял Леру за талию, вытряхнул ее из туфель и перекинул через плечо.
Так и унес, чтобы сгрузить на заднее сиденье.
Туфли остались валяться, увязнув тонкими каблуками в грязи.
Думал, он уедет, но он вернулся и тоже посмотрел на туфли.
— Не полезу за ними. Облезет, — прокомментировал он холодно и зло. — Машину потом заберу.
— Могу попросить кого-нибудь отогнать, куда скажешь.
— Забей, я разберусь.
Помолчали.
Потому что он вдруг бросил:
— Зря ты ее бросил.
Молча посмотрел на него.
— Лучше пусть с тобой бы спала, чем с моим партнером, — с готовностью пояснил Матвей. — Он любитель разных любопытных практик. Отделал ее плеточкой лайтово, она и психанула.
— Матвей.
— М?
— Зачем вы — вот так? — как мог сформулировал.
— Почему нет?
— Это ненормально.
— А почему ты считаешь, что только у тебя — нормально? — выплюнул он с каким-то ожесточением. — Другие люди живут иначе.
— Так жили бы вдали от меня.
— Заметь, это не я твою жену трахал, а ты мою. Хотя могу и отомстить… — и ухмыльнулся похабно.
Вообще-то ворота существуют не только для того, чтобы защищать меня от ненужных визитеров, но и их от меня.
Но.
Тоже — задел.
Кольнуло где-то внутри.
Молодой, постарше Сони на пару лет. Красавец. Шевелюра вон какая…
Непроизвольно провел ладонью по своей лысой башке.
И посмотрел на Матвея совсем другими глазами.
Не как на обманутого мужа и младшее поколение нашей компашки.
А как на того, кто…
К Владу я не ревновал. Матвея сейчас хотелось разорвать на куски. Мышцы напряглись так, что рубашка резко стала теснее.
Заныло в груди.
Перестало хватать воздуха.
Правда беда с сердцем, что ли?
Надо кофе меньше пить.
Стоял с Матвеем по разные стороны кованой решетки и смотрел в холодные глаза.
По его лицу расползалась глумливая улыбка.
Головой понимал, что он просто выстрелил наудачу, как Лера.
Но не помогало.
Онемение распространялось от сердца по всей грудине, наваливалась ватная слабость.
Меньше кофе.
Это все от кофе.
Больше спорта.
Бегом от инфаркта.
А то тоже сдохну, и оставлю Соню одну.
Ее нельзя одну.
Если я сейчас эту глумливую тварь прибью и закопаю где-нибудь в лесу, как скоро меня возьмут? Двинулся к воротам, вспоминая код ручного открытия замка.
Как неприятно сбоит сердце.
Но минуты на две меня меня еще хватит, я успею.
Матвей сделал несколько шагов назад, а потом развернулся и быстро нырнул в свой «Лексус», стартуя с визгом с места.
Я оперся на холодные прутья ворот, тяжело дыша.
Что-то в
Соня: Возвращение домой
Сначала я не волновалась.
Мне сложно представить, как это — руководить таким огромным бизнесом, как фармзавод. Я погуглила «Лагиан», нашла цифры сделок и инвестиций, и у меня закружилась голова. Да, неудивительно, что Юл так смеялся над моим предложением вернуть деньги.
Страшно представить, что там натворил Влад, и как теперь это разруливать — месяцы саботажа и воровства. За один день не справишься, тем более, в одиночку.
Ничего удивительного, что у Юла нет времени на меня.
Он звонил и писал каждый день, но голос был усталым и тусклым, и я даже не решалась намекнуть на то, что хочу его увидеть. Потому что — что бы он ни говорил, а моя вина там тоже была, в этой усталости. И еще одна доля — в том, что он занимался моим судом.
Да, он признался мне в любви, но, во-первых, это было практически в процессе секса…
Ну, по крайней мере, какая-то его часть тела была во мне.
Во-вторых, у мужчин это все работает совершенно иначе. У них «я люблю тебя» значит «я хочу тебя прям сейчас», а вот «я хочу от тебя ребенка» как раз значит «я люблю тебя». И такой фразы мне не светило — никогда.
Ну и вообще им необязательно после признаний еще проводить каждую минуту вместе, целоваться и не разлепляться. Они суровые воины, которые уходят в свой бой, унося любовь в сердце. Она их греет и на расстоянии, дополнительных подтверждений не нужно. Что-то изменится — сообщат.
Нет.
Все эти объяснения меня нисколько не утешали.
Первые несколько дней я еще потратила на то, чтобы успокоить маму и потихоньку пересказать ей поминки, разумеется, вырезав историю с судом.
Еще немного — на то, чтобы вновь войти в рабочий ритм, разрушенный отгулами и переносами.
Но дальше было хуже.
Юл перестал звонить, только писал. Говорил, что слишком много совещаний и рабочих встреч. Потом и писать перестал, только отвечал на мои сообщения. Нежно отвечал, со смайликами и признаниями, но, но, но…
Каждая женщина умеет чувствовать тот самый момент. Когда еще есть оправдания тому, что он больше не такой внимательный, но правда уже просочилась в сердце, и обманывать себя осталось недолго.
Сегодня с утра он тоже не ответил. Прочитал мое «С добрым утром!» и промолчал.
Настроение стремительно летело в бездну.
В таком состоянии я и пошла на работу. Сказала всем, что не выспалась и болит голова. Отмахивалась от назойливой Ксанки, которая комментировала каждый раз, как я роняла книги, когда шла возвращать их на полки.