Не твои наследники

Николаева Елена

Сердце радуется, когда он уделяет детям внимание. Становится так тепло и уютно на душе. Вмиг растворяются плохие воспоминания.

— Мариша, у меня для тебя есть подарок.

Встречаемся глазами. Астафьев наклоняет голову набок. Изучает меня, будто впервые видит.

— Подарок? — смущаюсь, потому как от его взгляда просыпаются мурашки под кожей. — Был же только вчера? Что ты опять придумал? — удивлённо выгибаю бровь.

— Вчерашний не считается, — оголяет ряд белоснежных зубов в очередной лукавой улыбке. — Выйди на

террасу и сама всё увидишь.

— Божжжеее, Гера, ты решил меня разбаловать? — медленно сползаю с постели. Запахиваю халат. — Я же могу привыкнуть...

— Привыкай, — ласково доносится мне в спину. — Тебе всё можно...

Босиком выбегаю на террасу. Погожее утро. Яркие лучи сентябрьского солнца пронизывают воздух, касаясь моего лица мягкими бликами. Жмурюсь и улыбаюсь, как ребёнок.

Господи, когда мне было так хорошо?

Так спокойно.

Словно в сказку попала.

Мой взгляд находит то, что искал. Кадку с вечнозелёным кустарником с красивыми, яркими, большими цветами, которые напоминают цветы розы. Миддлемист красный — этот самый редкий на планете и капризный цветок я давно хотела для нашего с Герой сада. Он очень похож на камелию.

Подхожу ближе. Сердце разгоняется. Предвкушение потрогать лепестки и вдохнуть их тонкий, сладковатый, практически неуловимый аромат становится нестерпимым.

Я столько месяцев мечтала заполучить эти цветы, и вот они передо мной. Протягиваю руку, не веря глазам. Не успеваю коснуться редких бутонов, как куст тотчас осыпается на пол, а затем и вовсе растворяется в невесомой и неосязаемой среде, словно туман на солнце.

Как и не было ничего.

— Здравствуй, Мария…

Вздрагиваю от знакомого голоса за спиной.

Боже мой, сколько месяцев я его не слышала…

Сердце каменеет, а затем измученный в шрамах орган разрывает в пыль.

Как он меня нашёл?

Адреналин закипает в венах. Становится дурно. Кожу стягивает ледяной иней. На языке выступает горечь с привкусом особенного яда, который я всё ещё помню. Сначала он парализует волю, лишает рассудка, приносит чистое концентрированное удовольствие, а затем безотказно убивает.

Я умерла для него. Меня больше нет.

Я умерла!!!

Резко оборачиваюсь и тут же встречаюсь с глазами, напоминающими непроглядную Марианскую впадину.

Когда-то от них я сходила с ума. Сейчас же испытываю леденящий душу страх. Чувствую его ненависть. Эту губительную эмоцию он впрыскивает мне в кровь на небольшом расстоянии. Потому что в следующую секунду его руки вцепляются в меня, как раскалённые клещи.

***

Притягивают вплотную к его телу. Вжимают в него. И меня снова электричеством бьет.

Ничего не изменилось с тех пор.

Ничего...

— Думала, от меня так просто сбежать? Ты — моя собственность, Маша. И ты должна быть рядом со мной.

— Не должна. Я тебе ничего не должна… — меня накрывает паникой. Голос стремительно сипнет.

Я надеялась, я думала, что этому безумию пришёл конец. Но я ошиблась. Всё только начинается. Он меня нашёл. И, наверное, знает о детях.

— Ложь… — рычит мне в губы, стискивая до боли челюсть. — Двойняшки чьи?

Он задаёт вопрос, параллельно вырывая из груди сердце.

— Мои и моего покойного мужа! — выпаливаю на пике подскочившего разряда.

— Не ври мне Маша, ты же знаешь, что я не люблю ложь! — опасным взглядом буравит, душу из груди вытягивая. — Если тест ДНК подтвердит моё отцовство, я отниму их у тебя!

— Ты не посмеешь! — шиплю, вспарывая ногтями его запястье. Кажется, что и моё горит огнём.

— Посмею, — зло скалится Исаев, — так же как и ты посмела лишить меня права знать о рождении наследников...

— Отпусти меня! — найдя в себе силы, пытаюсь избавиться от удушливого кошмара. — Не имеешь права! Они не твои! Не твои наследники! Это мои дети! Только мои!

— Тише! Тише! Это всего лишь сон! — пространство рассекает чужой женский голос. Встряхивает сознание. Распахнув веки, смотрю в потолок. Сад с террасой растворяются мгновенно. Видение исчезает.

— Где я?

Всё кружится и стремительно летит, будто в космосе. Часто дышу…

— Мария, иглу вырвите из вены, — раздаётся другой голос. — Тише! Всё хорошо. Расслабьтесь. Вам приснился кошмар.

— Д-да… — сглатываю пересохшим горлом и резко втягиваю недостающий кислород. Лёгкие обжигает. — Кошмар… Это был… кошмар… кошмар…

— Всё хорошо. Дышите. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Глубоко и медленно. Всё будет хорошо. Вы в больнице. Вчера вас доставили к нам на скорой.

— Вчера?

Медленно перевожу взгляд на медсестру. Палату заливает яркий дневной свет.

— Что со мной?

— Обычный обморок. В вашем положении это нормально.

В голове начинают мелькать картинки вчерашнего дня.

Струйный тест.

Две ярко красные полоски…

— Скажите, я действительно беременна?

— Да.

— А ребёнок? Что с моим ребёнком? — инстинктивно хватаюсь за живот. Руку снова обжигает болью. Шиплю.

— Боже, капельница. Лежите спокойно, — долетает просьба. — Вы должны подписать один документ. Ознакомьтесь с ним.

На грудь опускается пластиковая планшетка с ручкой.

— Что это? — пытаюсь сфокусироваться на тексте.

— Согласие пациента на медикаментозное прерывание беременности.

— Что? — растерянно. — Я не хочу, — резко сажусь на кровати. Планшетка слетает на пол. Моя вселенная рушится в один миг. — Я не стану этого делать. Слышите? Не стану! — рычу, поджимая колени к груди. Тело разбивает крупная дрожь. Кожа покрывается испариной. Становится так дурно, что хочется взвыть.

— Тогда вам следует обговорить этот вопрос с вашим мужем. Это он настаивает на аборте. Светлана, готовьте Марию к УЗИ. Сначала обследуем матку.