Не верь глазам своим
Шрифт:
Мэри Кей задумалась над моим высказыванием, однако никак его не прокомментировала, затем опять сосредоточила свое внимание на меню: быстро просмотрела и бросила на стол. На запястье зазвенели золотой и бриллиантовый браслеты.
— Что-нибудь выбрали? — спросила лос-анджелесская герцогиня.
— Пожалуй, омлет.
— Прекрасно, — произнесла она, подозвала официанта, предоставила мне право назвать заказ первой, а затем отбарабанила свой: — Два яйца всмятку, но не слишком жидко, бутерброд с маслом из хлеба грубого помола, ягодные джемы, только не мармеладные,
Судя по выражению лица официанта, в ресторане имелось около шестидесяти процентов из всего заказанного.
— Теперь скажите, чем я могу вам помочь? — спросила Мэри Кей, пока официант отходил, продолжая делать записи. — Вам, кажется, очень хотелось со мной встретиться.
— Не знаю, слышали вы или нет, но я пишу для «Базза» статью о смерти Моны. Опрашиваю всех сотрудников. Нэш велел оказывать мне всяческое содействие.
— Вы же понимаете, что я вчера провела полдня в перелете и ответила на ваш звонок, как только появилась такая возможность.
— Да, конечно… знаю, — пролепетала я. — Я всего лишь пыталась объяснить причину, почему так хотела вас видеть. Мне нужно задать вам пару вопросов.
— Я думала, краткую биографию Моны пишет кто-то другой — молодой человек.
— Вы имеете в виду Райана? Да, это действительно так. Я освещаю само преступление — убийство.
— А что могу я знать по этому поводу? Вам же известно, что я в момент ее смерти была в Лос-Анджелесе.
Подошел официант с белым керамическим кофейничком и налил нам обеим кофе. Мэри Кей отхлебнула, оставив на чашке розовый след от помады: удалить такой можно только паяльной лампой.
— Да, конечно, — согласилась я. — Но вы позвонили в кабинет Моны около семи и попросили, чтобы она подошла без пятнадцати восемь. Вам удалось в тот вечер связаться с ней?
Мэри Кей молча уставилась на меня. Сквозь бледно-голубые глаза было видно, как крутятся шестеренки в ее голове.
— Полагаю, вам это сказала помощница Моны, — наконец произнесла она с раздражением в голосе. — Да, я звонила Моне в семь, но потом не перезванивала.
— Тогда зачем ей надо было находиться в кабинете?
— Для разговора с фотографом.
— А вы не знаете, состоялся ли тот разговор?
— Не знаю, — задумчиво ответила она. — Я была всего лишь посредником, как говорится.
Судя по уклончивости, она что-то недоговаривала. Интересно, что Моне постоянно приходилось иметь дело с фотографами.
— Кто этот человек? — спросила я. — Мог ли он прийти в тот вечер к Моне в кабинет?
— Боже упаси, нет, — сказала Мэри. — Иначе полиция уже прибрала бы его к рукам. Фотограф живет в Лос-Анджелесе и с Моной никогда не встречался. Он простой папарацци, который натолкнулся на эксклюзивную информацию и решил, что она может заинтересовать Мону. Попросил меня состыковать его с Моной во избежание прямого отказа,
— Натолкнулся на информацию? Я думала, папарацци продают фотографии.
— Конечно, но иногда в процессе работы они способны раздобыть весьма ценные сведения.
Последняя реплика прозвучала так, будто папарацци проводят исследования
— А что имелось в арсенале у нашего фотографа? — поинтересовалась я.
— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу, — сказала Мэри Кей, отхлебнув кофе. — Не знаю. Повторюсь, я всего лишь посредник.
Я чуть не закричала: «Лгунья! Лгунья!» Она лгала довольно убедительно, но кто поверит, что можно остаться в неведении с ее-то пристрастием лезть в чужие дела.
Официант принес заказ, и беседа приостановилась, пока он расставлял перед нами блюда и снимал серебряные крышки. Мэри Кей положила ладони на край стола, загнув вверх пальцы, и осмотрела свою тарелку, словно перед ней бархатный поднос с алмазами.
— Не могли бы вы назвать его имя и дать телефон? — сказала я, как только парад еды закончился. — Мне нужно выяснить, дозвонился ли он до Моны в тот вечер. Это поможет установить точное время нападения.
Мэри Кей вздрогнула и отложила нож и вилку, будто у нее резко пропал аппетит.
— Боже мой, как это ужасно, — ответила она. — Что за неприятная задача стоит перед вами.
«Ой, да ладно вам», — хотелось сказать мне. Передо мной сидела женщина, которая повидала такие мерзости, что и в кино не снимают.
Остальную часть завтрака я расспрашивала ее о карьере: начало пути, самые яркие достижения. Обычно проявление интереса к жизни собеседника помогает добиться его расположения, но Мэри Кей не стала ни на йоту благосклоннее. Видимо, я ей не понравилась. Скорее всего она решила, что значительно превосходит меня по социальному статусу. Хотя как может консультант по сплетням смотреть свысока на автора криминальных историй? Почувствовав, что ей хочется уйти, я попросила чек сразу, как только официант унес наши тарелки. Затем напомнила, что мне необходимо имя фотографа и его телефон. Мэри достала из сумочки черную записную книжку, толстую, как многослойный сандвич, быстро открыла нужную страницу и написала мне данные папарацци.
— Ох, как не хочется этого делать, — сказала она, протянув мне через стол бумажку, — но раз Нэш просил оказывать всяческое содействие… И пожалуйста, не забудьте упомянуть, что я помогла вам всем, чем только смогла.
Я взглянула на бумажку. Там было имя — Джед Крэндол — и номер, видимо, сотовый.
— И еще один вопрос, — опомнилась я. — Отчего Мона вдруг невзлюбила Брэндона Котта?
— Этого мерзкого человека? Рано или поздно его невзлюбит весь мир.
— Что он ей сделал?
— Дело было на вечеринке в «Баззе» в честь премьеры, спонсированной Лос-Анджелесом. По голливудским стандартам не такой уж грубый инцидент, но Мона нашла его крайне унизительным. Проводилась фотосъемка нескольких гостей, включая Мону с Брэндоном. И он постоянно бедром выталкивал ее из кадра.
— Он злился на нее?
— Нет, таким образом развлекаются мужчины с ограниченными… умственными способностями.
Попрощавшись с Мэри Кей в вестибюле и проводив ее глазами до лифта, я набрала номер Крэндола, оставила на автоответчике сообщение, что я ИЗ «Базза» и хочу с ним поговорить.