Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник)
Шрифт:
Когда настала очередь прыгать взводу Славика, за минуту до посадки в самолет он оказался рядом с одним из них.
Кряжистый, длиннорукий, увешанный никогда раньше не виданным Славиком снаряжением и оружием, «контрабас» вдруг весело подмигнул ему.
– Не дрейфь, курсант. Мимо земли не пролетишь!
– У меня девять прыжков на боевом счету, – снисходительно усмехнулся Славик. – Этот десятый.
«Контрабас» с интересом уставился на него:
– А ты, парень, часом не из Степногорска будешь?
– Оттуда. А как ты догадался?
– Да выговор у тебя, земляк, особый, нашенский. Я по стране много мотался, пятнадцатый год в армии, и все воюю. И народ по выговору вмиг распознаю. Вот, к примеру, челябинцы или самарские, вроде соседи, а по говору от нас, степногорцев, отличаются.
– А я не замечал, – удивился Славик.
– Какие твои годы, – снисходительно хлопнул его по плечу «контрабас». – Научишься!
– Приготовиться! – раздалась команда.
– Ну, бывай, братан, – кивнул Славику новый знакомый. – Будешь дома – передавай там привет от земляка, Ваньки Жмыхова. – И зашагал по трапу, чуть косолапя, легко, несмотря на двухпудовую экипировку.
– Кому передавать-то? – спохватившись, крикнул Славик.
– А кому хочешь, тому и передавай, – обернувшись, хохотнул тот. – Хоть мамке своей.
Когда Славик погрузился со своим взводом в дюралевое чрево Ила и обвел взглядом сидевших по бортам на жестких скамьях десантников, то уже не распознал среди них, одинаково сосредоточенных, веселого земляка.
Через четверть часа, забыв о нечаянной встрече, Славик уже кувыркнулся в холодное осеннее небо, затем, ощутив привычный рывок раскрывшегося парашюта, стал смотреть вниз, на землю, которая плыла под ним, зримо вращаясь вокруг гигантской оси, подставляя заоблачному солнцу то один бок, то другой, заботясь, чтобы тепла хватило всем живущим на ней. Глядя на бескрайние просторы с черными квадратами пашен, серыми ручейками дорог, багровыми, кое-где совсем облетевшими уже перелесками, игрушечными городками и деревеньками, Славик думал о том, что люди совсем неплохо устроились. Отсюда, сверху, все обиды и неприятности их кажутся мелкими, а раздоры – пустяковыми. И отчетливо зримо было с высот, что кружевная поросль жизни, покрывающая планету, нежна, особо уязвима и нуждается в чутком отношении и бережной защите…