Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
Куроро тоже его заметил - даже скорее ощутил на запах, по едва уловимо усилившемуся мускусному аромату, идущему от чужой кожи и танцующему на ней привлекательно. Он усмехнулся чуточку шире... убирая ладонь. Не хотелось дразнить слишком сильно, хоть он возможно и вполне осознанно воздействовал на юношеское тело, все еще подверженное гормональному взрыву.
– Готовлюсь скорее составлять планы будущих действий, - выкрутился изящно мальчишка и осторожно, но уже довольно плавно, встал на ноги, возвращая себе уверенность действий. Ткань окончательно упала к его ногам, а Куроро был вынужден признать, что-то был достойный ход - отринуть всякую стеснительность и стыдливость. Это целиком и полностью сейчас ставит их в равное положение - мужчина ощутил вспышку чего-то оставшегося,
– Вчера я отключился, увы, до того, как мы успели что-либо обсудить толком.
– Для составления планов мне требуется больше информации о произошедшем, - проговорил мужчина, с интересом глядя, как парень ориентируется в пространстве, касаясь ладонью стены, ведя по ней пальцами. Вот он определился со своим расположением и осторожно двинулся вперед, нащупывая ступнями неровности пола и переступая через длинные ноги Люцифера, которые тот не подумал даже убрать.
– Не только о вчерашних событиях, но и о том, что стало с... Мачи и Нобунагой, - чужие имена дались неожиданно с трудом, мужчина ощутил, как затягивается плотнее петля сегментарного тела сороконожки на его шее. Куроро замолк, касаясь собственных ключиц, там, где ощущался плотно и жестко незримый вес. Но руками его сейчас не нащупать, без Нен.
Курапика к этому моменту дошел до стула с собственными вещами и натянул хотя бы чистую безрукавку - не прижатая корсетом, та доходила до середины бедра, разом преображая Курута в тонкую хрупкую девушку, скрывая любые признаки его принадлежности к мужской половине человечества. Парень обернулся в сторону мужчины, услышав хрипящие нотки в чужом голосе.
– Ты даже имен их не можешь произнести, чтобы тебя не попытались подчинить, - констатировал, проговаривая слова медленно, будто пробуя на вкус.
– И твоего Нен я не ощущаю, она пропала еще возле Мемориального здания - значит, ты как-то смог заблокировать ее, чтобы лишить эту тварь контроля, - он не стал озвучивать, что совсем без ауры человек существовать не может - он тогда просто умрет. Следовательно, и сороконожка должна была все еще находиться на Люцифере, пусть и в максимально законсервированном состоянии.
– Использовал твою Клятву, - произнес мужчина, так же вставая и наблюдая как Курута собирается спокойно, одевая новую одежду - чистое белье, джинсы три четверти и затягивая сверху свой корсет. Будто в доспехи облачается. Со стороны выглядит настоящим ритуалом, как сборы к неизвестной церемонии - так выверены и плавны чужие действия, и аккуратны, ведь искать вещи парню приходится фактически на ощупь.
– Заблокировал сам себя разом на ближайший год. Думаю, этого времени мне хватит с лихвой, найти выход из сложившегося положения, - он чуть склонил голову на бок, глядя, как блондин взял в руки деревянный гребень для волос.
– Помочь?
– прозвучало неожиданно для Курута и Куроро добавил мысленно себе еще одно очко, поймав взглядом момент, когда дрогнули тонкие пальцы, сжимающие отполированную древесину.
– Если не сложно, - согласился парень, придавая голосу гладкость шелка и скрывая свои чувства. Для него казалось странным позволять кому-то ухаживать за своими волосами. Слишком близко и... интимно? Куда глубже прикосновений вчера в душе. Тогда, перед бойней на аукционе, прикосновения чужого ножа к волосам - не считается. Мужчина просто доводил его внешний вид до совершенства, чтобы не вызвать подозрительных взглядов и не привлечь ненужное внимание. Ладони Куроро надавили на плечи, заставляя встать к нему спиной равнее, он взял гребень из чужих пальцев одним из своих плавных воровских жестов - вытянул из ладони Курута так, что тот, наверное, и не ощутил, если бы не ждал, как было вчера с кольцом, которое он носил на цепочке.
Этот жест накануне вечером. То, как мужчина одел на него кольцо. Это не напоминает издевку и при этом не является символом брачного союза, как могла бы подумать любая повернутая на романтике дура. Скорее клеймо, которое мужчина оставил на нем. Которое Курапика позволил запечатлеть сам на себе - своим отказом расстаться с безделушкой. Будто острые жвала сомкнулись на чувствительной
Пугало ли это блондина? Как всякое разумное существо - неоспоримо да. Нравилось ли Курапике? Однозначно так же... да. Не тот адреналиновый сумасшедший угар, какой он ощущал рядом с Хисокой, что должен однажды закончиться схваткой не на жизнь, а на смерть. Нет, это глубже, опасней и долговечней. Прыжок в бездну, длинной в жизнь. Парень чуть откинул голову назад, подставляясь под неторопливые движения гребешка. Благодаря металлическому покрытию волосы почти не путались и легко скользили между частыми зубьями. Люцифер наслаждался теплой тяжестью в руках, медитативно отвлекался на нее, ощущая, как разжимаются тугие петли на горле, давая свободнее дышать. Ему доводилось раньше помогать Мачи, разобраться с волосами - девушка обожала такие теплые моменты, когда ощущалось, что Риодан действительно семья и даже самые глупые идеи могут быть осуществлены между ними - такие, как расчесывание волос или рисование зубной пастой чего-либо на спящих членах труппы. Сейчас они встречались реже, и Куроро подумал, что нужно, наверное, исправить это упущение. Дало в Йоркшине показало вновь, как они ценны друг для друга.
– Расскажи мне о том, что произошло после вашего побега, - в бархате чужих слов, Курапика услышал и просьбу, и приказ. Люцифер не мог не доминировать - это было в его крови, подминать под себя всё и вся, пусть он даже делал это вкрадчиво, исподволь, заставляя оппонента чаще всего считать, что тот поступает по собственной воле. Но внутреннее чутье, обострившееся из-за слепоты, позволяло ощутить мужчину глубже, буквально всей кожей, в раз ставшей чувствительнейшим радаром.
– Не говори мне куда они собирались или какие имели планы. Просто, что произошло между вами. Я предполагал, ты будешь вместе с ними, но видимо, что-то пошло не так.
– Мужчина внутренне скривился в отвращении к самому себе, ведь Тварь на его шее заставила его первым делом проверить резервную базу, на которой они находились перед налетом на Мемориальное здание. Благо, его Паукам хватило выдержки уйти оттуда, а не ждать прихода босса, который мог бы их по стенке размазать всех, владей он все еще Нен.
– Наверное, тогда стоит начать с того, что Хисока вышел из состава Труппы, - взвешивая задумчиво свои слова, начал Курапика. Было нечто мазахистично-прятное - подчиняться чужим полу приказам, так похожим на властные повеления Мастера. Руки в волосах Курута не дрогнули, но он ощутил, как его прошило жало чужого острого интереса. Блондин особенно ярко вспомнил мягкую, обволакивающую и поглощающую без остатка ярость главы Пауков, когда тот узнал, что Хисока втерся в доверие к его семье, лишь ради банального сражения один на один. Чужое желание снять кожу, со знаком своего доверия, с тела фокусника. Тогда, мужчина чуть не утопил Курапику в темном омуте своих чувств, его эмпатия захлебывалась, оказавшись в волне чужой силы, но все же смогла подняться к поверхности и сохранить хозяину трезвый рассудок.
– Продолжай, - Куроро чуть потянул парня за волосы, разделяя их на аккуратные пряди для сложной косы.
– Его Паук...
– Курута невольно покрылся мурашками от воспоминания сотен лапок на своей коже и острых жвал, впивающихся в плоть, - Хисока, видимо, провернул один фокус, и когда ты ставил ему метку - она схватилась не на теле, а на ткани, напитанной Нен и имеющей текстуру кожи, - он умолчал пока что, о чужой технике Обманной Текстуры, считая, что разглашать секреты предполагаемого союзника, пусть и другому союзнику, не совсем разумно. Курапика не до такой степени попал под очарование Люцифера, чтобы стать послушным псом у его ног. И Куроро тоже это прекрасно ощутил, чуть щуря глаза заинтересованно, но, не проявляя пока излишнего любопытства - за прошедшие годы мужчины научился сдерживать его, когда это необходимо. Но он никогда не забывал, даже самые мимолетные свои желания, и всегда удовлетворял их... после.