Не вижу зла
Шрифт:
– Не хотите встретиться сегодня вечером? Продумать план противодействия Торресу, когда он примется опровергать показания Джонсона?
– Только в том случае, если вам удалось уговорить Линдси присоединиться к нам.
– Увы. Сегодня вечером она хочет побыть одна.
– Не могу сказать, что виню ее. Все уловки, к которым она прибегла за последние пару месяцев, вся ложь, которой она нас потчевала, – все это свалилось ей на голову. Или, точнее говоря, на голову Брайана.
На линии воцарилась тишина, как если бы София
– С вами все будет в порядке, Джек?
Джек смотрел на экран. Показывали баскетбол. Подумать только, всего несколько дней назад он лелеял тайную надежду когда-нибудь сходить с Брайаном в спортивный зал, может быть, даже сыграть с ним один на один. Наверное, это было бы здорово – сыграть с кем-то, кто не сбивает тебя на пути к корзине, как это регулярно проделывал Тео. Этого не будет.
– Конечно, – ответил он. – Со мной все будет в порядке.
– Позвоните мне, если вам что-либо понадобится. Или если просто захотите поговорить с кем-нибудь.
– Спасибо. До завтра.
Она попрощалась, и Джек повесил трубку. Он глубоко вздохнул, но выдохнуть не успел – телефон зазвонил снова. Он поднял трубку.
– Да, София?
– Вы уверены, что у вас все в порядке?
– Разве по моему голосу этого не чувствуется?
– Вы разговариваете, как человек, который очень старается, чтобы его голос звучал нормально, или как человек, у которого сейчас все хорошо, но, как только он сядет и задумается над тем, что случилось в действительности, ему станет плохо.
Джек посмотрел на телефон, не веря своим ушам. Последний раз он вел подобный разговор, когда был женат.
– Со мной все в порядке.
– Настолько в порядке, чтобы сделать кое-что?
– Что именно?
– Вы когда-нибудь были в Kaca Tya на пляже? Там наверху очень неплохая закусочная. Я даже не стану разговаривать о судебном процессе, если вы сами этого не захотите. То, через что вам пришлось пройти сегодня, просто ужасно. А если вы будете сидеть дома в одиночестве, то вам станет еще хуже.
– Спасибо. Может быть, в другой раз.
– Хорошо. Позвоните мне, если передумаете.
– Конечно. Спокойной ночи.
Он повесил трубку и прикрыл глаза, погружаясь в покой и уют большого кожаного кресла. Телефон зазвонил в то самое мгновение, когда его тело расслабилось. Он ответил, добавив в голос капельку недовольства и раздражения.
– София, клянусь могилой своей матери, что со мной все в полном порядке.
На другом конце линии возникло явное замешательство, потом раздался голос:
– Это Джек Суайтек? Джек выпрямился в кресле.
– Да, извините. Я принял вас за другого. Кто это?
– Меня зовут Марица Родригес. Бывшая Марица Торрес.
– Должно быть, вы…
– Я бывшая жена Гектора Торреса.
Джек хотел было из вежливости сказать, что принял ее за дочь, хотя
– Чем могу вам помочь?
– Я бы хотела встретиться с вами, – сказала она.
– Зачем?
– Я слежу за вашим судебным процессом с самого первого дня. Должна заметить, что у меня сразу возникли сомнения в том, что Гектор нашел настоящего виновного в преступлении. Но когда я узнала, как он обращается с вашей клиенткой, все сомнения исчезли. Бедная женщина. Однако это очень похоже на Гектора. Он всегда обращается с жертвой, как с преступником, особенно если приходится иметь дело с женщиной, подвергшейся насилию.
– Вы хотите что-то сообщить мне по поводу процесса?
– Можно и так сказать. Я только что смотрела вечерние новости. И, когда увидела, как мой бывший муж распинается по поводу долгой дружбы, связывающей его с вашим отцом, я поняла, что больше не могу этого вынести. Я должна вам кое-что рассказать.
– Что именно?
– Э-э… – Она умолкла, словно не знала, какова будет реакция Джека на ее слова. – Это по поводу вашей матери.
Джек оцепенел. Ему было над чем поразмыслить, а завтра предстояло вновь скрестить шпаги с Торресом во время представления опровергающих доказательств. Но он уже достаточно долго занимался своим делом, чтобы знать, что люди, которые охотно готовы разговаривать сегодня, завтра могут не раскрыть рта.
– С удовольствием поговорю с вами, миссис Родригес А теперь скажите мне, где вам удобнее встретиться.
Глава сорок девятая
Джек встретился с Марицей Родригес у нее дома в Пайнкресте.
Южную Флориду нельзя было назвать колыбелью Мак-Мэншн – огромных ранчо стоимостью несколько миллионов долларов, настолько похожих одно на другое, что их можно было рассматривать как типовые домики для презренных богатеев, – но она была близка к этому. По окрестностям прошлись бульдозеры, и старомодные постройки пятидесятых годов, напоминавшие коробки из-под обуви, сменились особняками площадью девять тысяч квадратных футов, где потолки высотой двадцать футов, сплошные стеклянные стены и четырехзначные ежемесячные счета за кондиционирование воздуха считались обычным делом.
Джек сидел на кожаном диване в огромном зале. Предполагалось, что он станет сердцем жилища, но, подобно большинству этих новых домов, в которых ему довелось побывать, зал выглядел нежилым и безликим – мраморные полы, стены цвета небеленого полотна, лепнина на потолке такой высоты, что требовался телескоп, чтобы разглядеть мелкие узоры. За спиной у миссис Родригес стояло огромное черное пианино, еще один характерный признак стиля Мак-Мэншн. Создавалось впечатление, что музыкальный инструмент, на котором никто в доме не умел играть, поставлен здесь для того, чтобы смягчить холодную атмосферу зала.