Не взывай к справедливости Господа
Шрифт:
– А что я тебе говорил?! Вот ты и на коне вороном! Заходи, коль пришёл! Ишь, как на тебя свобода подействовала, – к начальнику ногой дверь открываешь. А начальник, может, с отчётами голову ломает. Ему не до шуточек.
– Какие шутки, когда сухо в желудке! Давай мою свободу смочим!
– Взятку предлагаешь?
– Да и не взятка это, а должок отдаю!
– Ты со мной за всю жизнь не рассчитаешься! Договор-то наш помнишь?
– Договор – не приговор! Помню, помню! Только на пол-лимона дело не открыть, а других денег у меня
– ?? – Начальник удивлённо поднял брови.
– Хорошо, хоть с меня за услуги лагерные деньги не посчитали, а то бы платил за баланду да за нары, на которых я два года просидел, как король на именинах.
– Закрой на всякий случай дверь! – передал он ключ Кириллу. – Бережёного Бог бережёт. Обещали с прокурорской проверкой нагрянуть, делиться придётся…
– Тут на весь прокурорский кагал хватит!
– Хватит, хватит, да только мать захватит… – о чём-то своём неразборчиво проговорил начальник, освобождая от бумаг место на столе. – По щепотке – и всё! Мне сегодня работать до утра…
Кирилл поставил пакеты под ноги начальнику, достал бутылку экзотической кактусовой водки, несколько готовых нарезок сёмги и пару лимонов:
– По щепотке, так по щепотке!
Но русская натура дурная, как локомотив на повороте. Дёрнул стоп-сигнал – и ты в кювете!
Но пока что сидели мирно и близко – голова к голове, решая проблемы частного предпринимательства за чашкой текилы, той кактусовой водки.
Правда, до утра не досидели, а под самое утро, обнявшись, как братья, топали по заросшей ивняком стёжке-дорожке к дому начальника.
– Ты мою жену знаешь? – патетически взмахнул рукой начальник. – Она баба!
– Не предполагал. Я думал – она мужик…
– Ты со мной такими шутками не шути! – помахал он кулачищем перед носом Кирилла. – Я говорю в том смысле, что она баба – во, какая! – Поднял в голубеющем рассветном воздухе большой палец. – Каблов не держим! Мы с тобой щас придём, скажем: «Здравствуй, Лариса Викторовна! Вот и мы пришли! Оба два». Лариса Викторовна нам постельку постелет. Чайком побалует. Он баба. Ты смотри у меня! Веди себя, как человек на чужой территории. Руки не распускай, а то красные сопли распустишь! А вот и мы… – начальник остановился у большого каменного дома казематной постройки. Постучал в дверь: – Лариса, это мы пришли!
За дверью молчок и даже свет в окнах не зажёгся.
Теперь постучали оба в две руки. Снова молчок. Потом стали стучать в две ноги.
Жёлтым, лимонным светом загорелось окно. За дверью зашаркали ноги. И тяжёлый зевок со всхлипом, как будто корова мыкнула:
– Кто это безобразничает? Щас из карабина через дверь жахну, если не успокоитесь! – И раздался масляный чавкающий звук, то ли запор в скобу вошёл, то ли патрон в патронник загнали.
Действительно место здесь ненадёжное, мало ли кто ночью в дверь ломится.
Кирилл с испугу отшатнулся:
– Полковник, ты, видать, дверью ошибся?
– Молчи! – начальник резко прикрыл
– Опять замыкал, пьянчуга чёртов! Да ещё алкашей за собой водит. Не пущу!
– Лариса Викторовна, – вступил в разговор Назаров, – я не алкаш! Я бывший зек, но теперь вот на свободе…
– Ах, ты пьянь несчастная! Допился! С уголовниками хлебаешь не захлебнёшься! Не пущу! – И в окне снова погас свет.
– Пойдём в коровник! Там тепло и сено. Что с неё возьмёшь? Баба!
– Вот и я говорю… Был бы мужик – подрались! – Кирилл, шатнувшись, пошёл за провожатым в коровник.
2
Утро было гораздо хуже вечера…
Договорились встретиться через недельку-другую.
– Отдохни, давай! – пряча глаза за козырьком форменной фуражки, говорил начальник. – Как получишь разрешение на частную деятельность, – жду! Открывай пункт приёма металлолома. Что переплавим, что прокуём, вот и материал для поделок готовый. Давай! А то меня дела грёбаные ждут! Давай! – Начальник пожал руку и быстро скрылся за железными воротами охранной зоны.
Начальник, по всему видать, был человек деловой: действительно, нет ничего лучше и прибыльней чем приём чермета. Металл сам в руки даётся. По оврагам да по полям неоглядным столько его бесхозного валяется, что можно загрузить им не только вагранку, а и целый мартен. Кое-где ещё с советских времён забытые трактора и сеялки в землю вросли и корни пустили. Собирай – не хочу! Народ от безработицы мается. Определи настоящую цену, так праздный, вечно жаждущий народ, тебя с головой всякими железяками завалит.
Дело со всех сторон выгодное. На зоне рабочих рук уйма. Бронепоезд для грядущей революции выковать – раз плюнуть, или ракету, чтобы до Марса дотянуться, там тоже, говорят жизнь, какая-никакая есть.
Думай, Кирилл Семёнович, думай, голова у тебя не только для шапки…
«Пятьсот тысяч – тоже деньги. Арендую за городом соток десять земли, сарайку поставлю, колючкой огорожу – вот и готов приёмный пункт. Объявление в газете дам. На первых порах денег хватит. Как-нибудь обойдусь, и пойдёт дело, если хорошо его обозначить – «Пункт приёма металла им. Дзержинского». Или – нет, лучше – Вторчермет «Тяж». При регистрации спросят – почему название такое? Скажу: «Аббревиатура, блин! «ТяЖ» – Тяжёлая Жизнь».
…Домой ехал налегке.
На пыльном большаке попутка подхватила. Шофёр – малый лихой, баранку одним, окольцованным голубоватой татуировкой пальцем, придерживает, смеётся:
– Я – говорит, – здесь тоже чалился! Дояром меня «кум» пристроил. Он молоком ноги мыл, экзема у него была. Ведро молока приволоку, а он меня чифирчиком угостит. Вместе чифирили. Лафа!
Кирилл вспомнил про своего бригадира. Его тоже Лафой звали-кликали. Ау! Где они стёжки дорожки? Да когда это и было? В другой жизни.