Не забывать никогда
Шрифт:
— А потом? — прошептал я.
С едва слышным шелестом халат медленно соскользнул на стол, обнажив ее тело до талии. Теперь Мона напоминала красный плод, с которого сняли кожицу, чтобы добраться до мякоти. Она позволила моим рукам разгуливать по ее груди. В ее голосе зазвучали хриплые нотки, но она не потеряла нить рассказа:
— Жуткий грохот, Линан запаниковал, что-то уронил, прибежал слуга, увидел у ног Линана тело своего хозяина… Нетрудно догадаться, что потом. Арест. Процесс. Все думают, что это бедняга Линан убил хозяина дома, никто не верит в самоубийство.
Мои руки продвинулись еще ниже и теперь ласкали живот, замирая возле рубинового пояса, завязанного ниже пупка.
— И чем все кончилось? — прошептал я ей на ухо.
Она вздрогнула, вскинула голову и подняла книгу на уровень глаз.
— Мммммм… Ты хочешь, чтобы я прочла тебе последние строки? Слушай, это очень поучительно, тебе понравится.
«Служитель правосудия возвестил о начале утра.
— Приготовьтесь к смерти, Линан.
Над ним совершили последний туалет. Его связали. Он позволял делать с собой все, что они считали нужным — словно покорное животное, словно вещь. Они должны были подвести его к эшафоту.
Зубы его стучали. Он заикался.
— Я н-не… не убивал… Не убивал».
Мои пальцы развязали обмотанный вокруг талии пояс, и он соскользнул вниз. Полы красного махрового халата распахнулись, словно лепестки розы с первыми лучами солнца.
— «Эшафот», — прошептала Мона. Рассказ, опубликованный в газете «Жиль Блаз» 6 февраля 1893 года. Один из первых памфлетов против смертной казни!
Продолжая сидеть на столе, она отложила книгу в сторону. Она напомнила мне мадам Кончетти, преподшу по английскому, которая любила вот так сидеть, отчего весь наш класс просто тащился. Конечно, преподша была чуть более одетой.
Мои руки заскользили по обнаженным бедрам.
Самоубийство? Невиновный. Липовый убийца.
Спасибо, Мона. Посыл понят.
— И ты хочешь, чтобы я сдался фликам?
Когда, опершись на стол, я губами прижался к ее шее, она, словно фокусник, ногой развязала на мне пояс халата. Не довольствуясь этим подвигом, она принялась пальцами ноги исследовать мое тело, скрытое под складками светлой махровой ткани.
Внезапно, растопырив пальцы, она уперлась обеими руками в мягкую кожу стола и изогнулась. Груди взметнулись к небу. Две вершины-близнецы, рожденные одним вулканом. Обеими руками я сжал их, в то время как мой язык, словно с горы, спускался по ее животу, и я пьянел от этого бесконечного спуска, завершившегося на подстриженном и влажном газоне.
Мона спала на покрытом кожей столе, свернувшись клубочком, словно ребенок. Засыпая, она заставила меня пообещать, что разбужу ее до рассвета, чтобы она смогла долететь до своей комнаты в «Сирене».
Маленькая шаловливая вампирша… Чувственная и предприимчивая.
Я не мог не задаться вопросом, что больше возбуждало Мону. Заниматься любовью с беглецом, обвиненным в насилии и убийстве, или, отдавшись ему на письменном столе своего научного руководителя, прижиматься охваченным сладострастием телом к мягкой красной коже на том самом месте, где препод правил ее работу?
Несомненно, и то и другое.
Мне не хотелось спать. Я ходил кругами по комнате — в прямом и переносном смысле. Взгляд мой уже несколько часов блуждал между звездами, зажженными отливом, обнаженным телом Моны и окружавшими меня книгами.
Старые карманные издания соседствовали с огромными фотоальбомами, толстыми научными фолиантами и десятками архивных папок. Я машинально читал надписи на корешках.
1978–1983–1990–1998–2004…
2004?
Год смерти Морганы Аврил и Миртий Камю.
Я взял папку и открыл ее, ожидая найти записи лекций, студенческие работы, ксероксы научных статей.
Ничего подобного!
Я закусил губу, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Профессор Мартен Денен, специалист по молекулярной химии, развлекался тем, что собирал статьи из «Курьера Ко», где говорилось о деле Морганы Аврил.
Выхватив наугад несколько листков, я лихорадочно бросил папку на ближайший стул. Пожелтевшие листочки рассказывали ту же самую историю, которую я узнал из документов, присланных мне незнакомцем.
Ничего нового, содержание большинства статей мне известно.
Ничего нового… за одним исключением.
Почему профессор, крайне редко бывавший в Ипоре, собирал эти вырезки?
Я не решился разбудить Мону и задать ей этот вопрос.
Потом.
Я снова углубился в содержимое папки, посвятил остаток ночи внимательному прочтению статей, пытаясь выловить из них некую ускользнувшую от меня деталь, которая могла стать путеводной звездой в этом деле, ключом ко всем его загадкам…
Как же я был наивен…
Пробежав глазами с десяток статей, я вдруг увидел красочный разворот.
Дело Аврил.
Специальный номер «Курьера Ко».
Издание от 17 июня 2004 года, четверг.
Статья называлась «О тебе, Моргана».
У меня не закралось никаких подозрений.
Я не сразу заметил большую фотографию молодой девушки, улыбающейся, в восточном костюме, видимо, во время показа танца живота.
Внезапно я замер: руки опустились, рот открылся. Я впервые видел лицо Морганы Аврил. Ни в одной из присланных мне статей не было ее фотографии. Или же кто-то постарался изъять их. Теперь я понял почему.
И заорал как оглашенный.
Стены круглой комнаты задрожали, словно при запуске космической ракеты.
— Черт-черт-черт! Этого не может быть! Это не она!
Я снова впился глазами в газету. На фотографии, помещенной на развороте страницы газеты 2004 года…
…улыбалась Магали Варрон! Девушка, родившаяся на десять лет позже и на моих глазах спрыгнувшая с обрыва. Вчера.
Проснувшись, Мона одним прыжком соскочила со стола. Набросив халат и позабыв про пояс, она с тревогой подбежала ко мне.